Николай Шпанов - Ученик чародея (Часть 1-6)

- Слово смерть, к сожалению, очень часто встречается в практике нашей профессии, - сказал Кручинин.

- Так вот ваше дело и заключается в том, чтобы разобраться, во имя чего или кого причинена смерть, и кому она причинена. Для этого у вас в руках марксистская наука. Наша советская наука о праве и правде.

- К сожалению, наша юридическая наука не избежала участи некоторых других областей идеологической надстройки...

- Что вы хотите сказать? - насторожился Спрогис.

- И в нашей области находились "гении", мешавшие юридической науке развиваться планомерно, в ногу с жизнью, - спокойно ответил Кручинин.

Спрогис удивленно уставился на Крауша.

- Послушай, прокурор, что он говорит, а?

- Мне кажется, - продолжал Кручинин, - тут случилось то же, что в некоторых из областей нашего хозяйственного, технического или идеологического развития. Ведь были случаи, когда обласканные начальством, умащенные елеем "корифеи" не только сами перестали развиваться, но и задержали развитие своего дела. Понадобилось время, чтобы распознать в некоторых из них типов, строивших свою славу и свое благополучие на чужой скромности.

- Ну, ну, не перегибай, - успокаивающе пробормотал Крауш. - Эти уроды уже получили свою оценку...

- Нет, нет, не путай его, прокурор! - вмешался Спрогис. - Пусть говорит. Нам не повредит услышать такое... Пусть говорит...

- Я не собираюсь открывать Америк, - несколько смутился Кручинин, - вы все знаете сами. Партия не раз уже сбивала спесь с тех, кто, получив поощрение, воображал себя полубогом и начинал жизнь в административном футляре, переставал работать, пуще всего боясь одного - ошибиться...

Кручинину не удалось договорить. Секретарь доложила о приходе председателя рижского горисполкома.

- Да, да, - воскликнул Спрогис. - Я его приглашал. Это по тому же делу, товарищи, насчет Инги Селги... - И секретарю: - Просите, просите... Мы же с вами уже показали делом Круминьша, что не на словах, а на деле хотим помочь соотечественникам, застрявшим за рубежом, вернуться домой. Все тут у нас: природа, климат, земля, реки, люди, язык - решительно все мило нашему сородичу, вынужденному влачить существование раба на чужбине. Чем дальше идет время, тем тверже становится вера "перемещенных" в то, что на родине лучше. Видеть каждый день свои леса, свои дома, пить свою воду, дышать своим воздухом - вот счастье! Его ничем нельзя заменить. Только тут, у нас, все "настоящее", все свое. - И обращаясь к председателю исполкома: Так что же вы сделали для того, чтобы первые вернувшиеся на родину люди почувствовали себя дома?

- Мы создаем условия, - откашлявшись в кулак, торжественно начал председатель. - Все в соответствии с вашей директивой. Всяческие условия. Прежде всего хорошая квартира в одном из благоустроенных домов. Три комнатки. С обстановочкой. Газ, отопление. Затем дачка на Взморье. Затем, совместно с кино, организуем съемочку: "Милости просим". Фильм для международного обозрения.

Пока он говорил, выражение удивления на лице Спрогиса сменилось гневом. Раздув усы, он хриплым голосом остановил председателя:

- Все это всерьез?..

- Безусловно! - с восторгом воскликнул председатель.

- Мы говорим: устройте вернувшихся так, чтобы они почувствовали себя нашими, вполне нашими людьми. Чтобы на их примере каждый "перемещенный" убедился в том, что может спокойно вернуться домой, что он найдет тут приют и труд. А вы что?

- Мы от чистого сердца! - в отчаянии воскликнул предисполкома. - Если этого мало...

Спрогис швырнул свою трубку на стол.

- Да, от чистого сердца вы затеяли все, что могли, чтобы разрушить наши лучшие намерения. Хотите, чтобы искреннее желание помочь несчастным буржуазная пресса расписала как заманивание сказочными благами, которых мы не в состоянии дать всем. Вы этого хотите?!

- Собака лает - ветер носит, - проворчал Крауш. - Пусть пишут, что хотят.

- Но ведь этот злобный лай услышат и в лагерях для "перемещенных". Он напугает людей, которым нечего бояться. Хотим добра, а сделаем зло. Нет, так не годится. Придется вам, прокурор, и это взять под свое наблюдение: чтобы все так, как было бы сделано для любого нашего человека. И на работу так же, как нашего человека: что Селга умеет, что хочет делать, то пусть и делает. А то и тут они додумаются до какого-нибудь архиерейского местечка... Фу, какая глупость, какая гадость! - Спрогис встал и протянул руку Кручинину. - Вот так один дурак может испортить то, над чем стараются тысячи... Одна ложка дегтя и - все на смарку...

101. ОБ ОСКОЛКАХ РАЗБИТОГО ВДРЕБЕЗГИ

Гостей было немного: Грачик с Вилмой и Крауш. Прокурор приехал с известием о том, что Верховный Совет заменил Квэпу высшую меру заключением. Сперва Крауш огорчился было: это как бы сводило на нет его усилия. Но ведь если смотреть по-государственному, то приходится не столько исходить с позиций прошлого, сколько думать о будущем. Явление, которое судили, католическая контрреволюция и ее происки - не является типично латвийским. Католицизм не имеет в Латвии глубоких корней. В одной Латгалии его еще можно считать кое-как сохраняющим положение "господствующей" религии. Поэтому и Квэпа не стоит рассматривать как некую широкую социальную беду, особенно опасную для общества. Со всем этим Крауш согласен. И что мог возразить прокурор даже там, где речь идет не об исполнителях - палачах вроде этого Квэпа, а о тех, кто разрабатывает планы срыва мирного сосуществования народов. Интересны те, кто направляет руку Квэпов, те, кому поперек горла стоит мир и вообще все, что не ведет к войне за возвращение им власти и богатства?.. О, если бы они сами очутились на скамье подсудимых, тут уж Крауш нашел бы нужные слова!

Он так разволновался, что, вдруг умолкнув, протянул руку к Кручинину:

- Дай папиросу!

- В этом доме не курят, - спокойно ответил тот. - А кроме того, я хочу тебя поправить: если это дело не очень характерно для Латвии как для страны в наибольшей части атеистической и в незначительной своей части лютеранской, то зато процесс Квэпа характерен для иезуитизма, как такового. Разве все, что произошло, - не веха на пути крушения иезуитизма как явления, как антипода прогресса и демократии? Право, не мудрено проследить руку иезуитов в стране чисто католической, вроде Италии, или в странах с некоторыми корнями традиционного католицизма, как Польша и Венгрия. Что мудреного поймать там за руку иезуитов, шкодящих по приказу Рима?! Гораздо труднее сделать это в такой протестантской стране, как Латвия, где иезуита, казалось бы, и днем с огнем не сыщешь! А на поверку - вот он: с крестом в одной руке, с пистолетом в другой, с ядом, с патентованной петлей палача! И все для чего? Чтобы столкнуть людей лбами, чтобы их разъединить, чтобы разрушить единство народа, противопоставить друг другу братьев, отцов и детей, очутившихся из-за войны по разные стороны границы... По-моему, вы провели отличное дело.