Николай Шпанов - Ученик чародея (Часть 1-6)

- Если фильтром не будет служить анкета. А то эдакий "стопроцентный", только на том основании, что его папа пролетарий и сам он из грузчиков, глядишь, и пролезет в будущее. Да еще вне очереди!

- Всему свое время, Грач! На данном этапе и анкета нужна. Без анкеты невозможно. И пролетарское происхождение, ой как хорошо! И зря ты, право, огорчаешься. Отбрось сей мутный камень со своего пути. Плюнь, разотри и забудь.

- Как же я забуду, когда мне с ним по делу не разминуться. Раз в деле у меня запутаны священники и церковь. А там в Совете этот... камень преткновения.

- Не такие скалы сворачивали. Не преодолеешь - объедешь. Не объедешь взорвем.

- Вы его взрывать, а он за телефонную трубку да в Совет Министров! Честное слово, Советская власть сильно выиграла бы, если бы на месте эдакого Мутного сидела хотя бы матушка Альбина.

- Не понимаю этого "хотя бы". Ленин так и хотел, чтобы кухарка могла управлять государством; а тут дела в масштабе "Мутного" и на них целая белошвейка!

- Напрасно вы иронизируете. Моя Альбина - милая старушка.

- А куда же тогда девать Мутного? - усмехнулся Кручинин.

- Пускай стирает отцу Шуману белье! - сердито воскликнул Грачик.

На этом закончилось обсуждение неприятности номер один. Но Грачик уже не мог успокоиться. Столкновение с Мутным его взбудоражило. Поразмыслив, он сказал:

- Бывают минуты, когда я крепко задумываюсь над совершенством нашей системы работы. - Кручинин настороженно поднял голову. - Тут нужны какие-то коренные улучшения. Ведь что до сих пор получалось. Выловим одну дрянь, другую. Их накажут, потом выпустят, и опять ищи их, лови, уличай. Из десяти проходящих так называемое "исправление" полезным членом общества оказывается один, много двое. А сколько у нас "исправляли" ошибочно!

- Как же можно исправлять ошибочно? - удивился Кручинин.

- Вы нарочно не хотите понять меня? - рассердился Грачик, - я имею в виду ошибку следствия и суда. Сколько дров наломали за эти годы!

- Вот именно: за эти годы! Это, братец, уже издержки производства. Дело показывает, что вне контроля партии не может и не должен работать ни один раздел нашего аппарата. Будь он сто раз важен и тысячу раз секретен!.. Либерализм тут опасен как ротозейство... А в таком деле, как безопасность государственного правопорядка, многое очень трудно поправить.

- Потому и говорю только вам.

- Очень жаль, что не выступал с этим громко, во весь голос.

- Может быть, скажете еще: в печати? - иронизировал Грачик.

- Что ж, таков верный путь: сначала в нашей среде, а если не поможет, и в печати! Партия не боится света гласности.

- Кто же станет печатать?

- А ты добейся.

- У Мутного?

- Да что тебе, в самом деле, дался этот Мутный? Не мутные же составляют наше общество. Они исключения, а не правило, - в гневе почти крикнул Кручинин. - Они - не люди! Муть, а не люди!

- Ложка дегтя в бочке меда.

- А ты вычерпывай деготь!

- Ложку вычерпаю, а десять остались и продолжают портить жизнь. Нужно не вылавливать правонарушителей, а бороться за то, чтобы их не было. - Лицо Грачика, вся его фигура выражали уныние. - Литература, театры, школа, все звенья воспитательной системы в семье и вне семьи обязаны вести профилактическую работу. Понимаете, профилактическую! Иначе хлопот у нашего брата будет по горло.

- Почему сегодня такой пессимизм? - Кручинин подошел к Грачику, без стеснения взял его за подбородок и повернул лицом к свету. - Не так давно ты был неудержимым оптимистом. Разве не ты говорил, что недалеко время, когда наша профессия отомрет. Помнишь: "Наши потомки будут глядеть в словарь, чтобы понять значение термина розыск, когда встретят его в литературе".

- Так это же Потомки! А я хочу сам - живой Сурен Грачьян - сунуть под стекло музея свое удостоверение.

- Мечты!

Грачик помотал головой, словно освобождаясь от назойливых мыслей.

- Действительно, чего это я расфилософствовался?.. А все этот Мутный!

Вторая неприятность этого дня ждала Грачика вечером, когда он пришел в прокуратуру, чтобы посмотреть кое-что в деле Круминьша и проверить появившиеся новые мысли. Занятия были закончены, сотрудники разошлись, сейф опечатан. Грачик в раздумье уселся в приемной, машинально прислушиваясь к голосу какого-то посетителя, взволнованно убеждавшего дежурного выслушать его показание и принять меры к розыску появившегося в Риге военного преступника - эсэсовца из лагеря смерти "Саласпилс". Когда посетитель - это был Ян Йевиньш, - указывая приметы эсэсовца, упомянул об его легкой хромоте, вызываемой искривленностью правой ступни, Грачик насторожился. А дальше дело пошло так, что Грачик, казалось, мог забыть все неприятности дня. День неудач обещал превратиться в день большого успеха: если верно то, что говорит Йеминьш, организатор покушения на Круминьша (Грачик ни на миг не сомневался в том, что Квэп и есть тот, кто ему нужен) был еще в Латвии и даже, может быть, в Риге! Оставалось найти его и схватить.

На столе лежало кепи, принесенное Йевиньшем. Грачик долго рассматривал его, ощупывал, прищурившись приглядывался, отставив на вытянутую руку. Даже поднес его было к носу и, если бы не отталкивающий вид засаленной подкладки, наверно, с интересом обнюхал бы.

- Может ли это быть совпадением - такое сходство?.. Или... это и есть кепи женщины с островной мызы?

- Вы уверены в том, что эта шапка принадлежит пострадавшему, которого вы называете Квэпом? - спросил Грачик.

Йевиньш смерил его таким взглядом, словно сомневайся в его умственных способностях.

- Что значит "я называю его Квэпом"? Так он же и есть настоящий Квэп!

- И милиционер сказал вам, что шапка принадлежит Квэпу?

- Милиционер? Нет! Разве я сказал милиционер? Это сказала наша приемщица. И не все ли вам равно, кто это сказал? - Йевиньш пожал плечами, словно Грачик попусту тратил время на расспросы, но тот настойчиво повторил:

- А кто сказал это приемщице?

- Откуда я знаю, кто ей сказал? - Йевиньш не мог скрыть смущения. Может быть, никто ей не говорил.

Грачик с трудом скрывал разочарование, вызванное неопределенностью этих показаний.

- Значит, - сказал он, - вы не можете утверждать, что этот головной убор оставлен на месте происшествия именно Квэпом. - Грачик уставился на Йевиньша, по-видимому не подозревавшего, как важны для Грачика его ответы и сколько огорчения несет следователю его неуверенность. Если не удастся подтвердить принадлежность этой шапки Квэпу - рушится цепь, блестящая и простая цепь, построенная Грачиком: шапка женщины с мызы на Квэпе! Сегодня же можно выписать ордер на арест этой особы. И - первое звено в руках Грачика! За него он вытянет всю цепочку - всех одного за другим посадит на скамью подсудимых! Важно, ох как важно ему услышать сейчас твердое и ясное "да, это шапка Квэпа". А вместо того - эта размазня портной... Внезапно новая мысль мелькнула у Грачика. Он перехватил растерянный взгляд Йевиньша и, не отпуская его, спросил: