Николай Шпанов - Ученик чародея (Часть 1-6)

Шилде не мог простить себе того, что не сумел помешать епископу отобрать лучших людей для "Доротеенфройде" - "обители десницы господней". Ланцанс не дал маху - наиболее способные ученики оказались в его школе террористов на Тегернзее. Теперь, когда Шилде нужно было организовать антисоветскую операцию, приходилось клянчить исполнителей у Ланцанса. А план представлялся Шилде великолепным: во время предстоящего республиканского праздника песни, когда на новой рижской трибуне соберется хор из двенадцати тысяч участников - представителей всех районов Латвии, произвести взрыв эстрады. Для этой операции не нужно много исполнителей: взрыв не должен быть большим. Подрыв устоев одних только трибун не будет замечен публикой. Трибуна рухнет, и в поднявшейся панике публика передавит сама себя. Трудно себе представить, чтобы такое дело не наделало шума на весь Советский Союз, не сняли бы с постов нынешних руководителей латвийского ЦК, Совета Министров и КГБ, не началась бы перетряска всего аппарата республики, которая неизбежно затормозит ее развитие. С того момента, как эта идея пришла Шилде и оформилась в план, одобренный руководителями Центрального совета, Шилде ходил в приподнятом настроении. Руководителем и главным исполнителем диверсии будет находящийся в СССР Квэп. В помощь Квэпу дается хорошо законспирированный Силс. Надо переправить в Советский Союз и Ингу Селга. Получив в помощницы Ингу, Квэп будет держать в руках Силса.

Нужно решить с Ланцансом вопрос о посылке за кордон Инги Селга.

- Ваше преосвященство, - с необычной для него почтительностью говорил Шилде, рисуя выгоды задуманной им диверсии, - эта акция не имеет примеров в нашей деятельности. В практике террора она явится новым словом. Пустяковым взрывом мы уничтожим несколько тысяч человек. Половину чести мы отдадим церкви и лично вам, епископу Ланцансу.

- Но, мой дорогой Шилде, - столь же ласково ответил епископ, мысленно взвешивая все за и против предложения, - эта акция будет неизбежно разоблачена. Следственные органы непременно обнаружат, куда ведут нити. Они придут к нам.

- А что в этом плохого?! - с воодушевлением воскликнул Шилде. - Они покажут пальцем сюда на этот клочок Западной Европы. И вот еще один репей в хвост голубю мира! Пусть-ка господа советские миротворцы попробуют пройти мимо того, что здесь, на земле этого государства, создаются заговоры, стоящие жизни тысячам их людей! Это же хорошая бутыль бензина в ворох взаимной неприязни Западной и Восточной Германии.

Ланцанс слушал, вытянув губы и звучно прихлебывая из чашечки горячий шоколад. Он любил этот напиток. Нигде не готовили его так хорошо, как тут в кафе "Старый король". Взбитые высокой шапкой сливки и ваниль придавали напитку особый аромат. Такого вкуса никогда не могли добиться его экономки - ни прежняя в Риге, ни нынешняя в Любеке. Смешно сказать: шоколад тот же, те же, вероятно, сливки, а вот поди - ничего общего с прелестью, дымящейся перед ним здесь уже в третьей чашечке, поданной кельнершей! Или имеет значение то, что у этой кельнерши такие очаровательные розовые пальчики с отточенными ноготками? Такие лукавые глазенки и с шиком приколотая к белокурым локонам корона из накрахмаленных кружев?.. Епископ искоса поглядывал на кельнершу, еще слаще причмокивая губами, в полуха слушая Шилде. Епископ давно уже понял, чего хочет этот хитрец, и приготовил свои возражения.

- Милый мой господин Шилде, - проговорил он, соблюдая все тот же тон ласковой благожелательности, - девы и молодые мужи, достойные стать перстами господними в святом деле искоренения коммунистической скверны, представляют достояние церкви. Мы не можем ими швыряться. - Ланцанс состроил глубокомысленную гримасу: - На их обучение затрачены средства и... на главах их благословение святейшего отца.

- Надеюсь, - проговорил Шилде, подавляя усмешку, - что столь высокое благословение поможет девице Селга выполнить миссию, какую мы намерены на нее возложить. Оно поможет и нам сохранить в целости и сохранности этот живой инвентарь его святейшества. Вы только выиграете: мы берем на себя труд переправить Ингу в Советский Союз без хлопот для вас.

- А знаете что, дорогой Шилде, - оживился вдруг Ланцанс. - Может быть, мы с вами сами себе создаем лишние трудности: не кажется ли вам, что для натянутости между Востоком и Западом вовсе нет надобности лезть в Советы и затевать там невесть какие диверсии. Ведь достаточно было бы нескольких террористических актов в Федеральной республике и по ту сторону Эльбы, чтобы черная кошка была бы пущена между Западом и Востоком. Кое-кто, правда, болтает, будто прошли времена, когда головы правителей ценились выше мира народов, но мы думаем иначе.

Шилде отрицательно замотал головой. От возбуждения он даже привскочил на стуле:

- Упаси бог, епископ, когда-нибудь подать подобную мысль геленовцам. Они ухватятся за нее, и мы останемся в дураках. На кой черт будем вмешиваться мы, латыши, если дело пойдет внутри Германии - Восточной или Западной, - все равно? Наши шансы на субсидии именно в том, что мы специалисты по России. Как только вы ограничите сферу деятельности Германией, - вы банкрот. Гелен сам не прочь получить деньжат из рук хозяев. Господь с вами, молчите и молчите!

Ланцанс, оживившись было от мысли, показавшейся ему удачной, увял.

- Видит бог, как мне хочется вам помочь, но ведь мои люди - божьи люди, - кисло проговорил он. - А переправа их в СССР сопряжена с опасностью для жизни...

Шилде грузно уселся в кресло не напротив Ланцанса, а рядом с ним и фамильярно обнял его за плечи.

- У нас большой опыт и много шансов на то, что ваш живой товар... то бишь инвентарь, будет цел. - Он так приблизил рот к большому уху епископа, что торчавшие из этого уха волосы защекотали ему губы. Шилде брезгливо отстранился и даже выпустил из объятий плечи Ланцанса.

Ланцанс отодвинул опустошенную третью чашку и, полузакрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Ему доставляло удовольствие, что Шилде, обычно такой наглый и самоуверенный, упрашивает его. По-видимому, девица Селга нужна ему до зарезу. Коль скоро Шилде сам набил ей такую цену, надо содрать за нее подороже.

Кончилось тем, что девица Инга Селга - под кличкой "Изабелла" была уступлена под денежный залог, вносившийся епископу Ланцансу.

- И не какими-нибудь вестмарками, дорогой Шилде, а в долларах, подчеркнул Ланцанс. - В долларах!

После этого несколько времени Ланцанс сидел в задумчивости. Он отогнул утолок шторки и поглядел на улицу. Мысли вертелись все вокруг того, сколько усилий нужно затратить, чтобы пропихнуть одного человека в страну, где когда-то он и его друзья были хозяевами! И какие опасности преследуют там его людей на каждом шагу!.. Стоит ли подвергать этим опасностям Ингу? Разве мало в его распоряжении других девиц?.. Почему Шилде так настойчиво требует именно Ингу? - Ланцанс подозрительно покосился: нет ли в глазах Шилде чего-нибудь... такого?.. Чего-нибудь, что говорило бы, что Шилде выпрашивает Ингу вовсе не для посылки за кордон, а для... Да, для того, чтобы оставить ее здесь, у себя?.. Если так, то у Шилде губа не дура! За счет Совета купить себе такую девчонку!.. Но тогда чем он сам хуже Шилде? Почему не оставить Ингу себе?..