Николай Шпанов - Заговорщики (Книга 2, Перед расплатой)

Персонал госпиталя, оборудованного в доме миссии, в беспокойстве высыпал на крыльцо: приближение большого самолета американской системы не сулило ничего хорошего. Вся храбрость отряда "Красных кротов", несшего охрану района госпиталя, едва ли могла помочь в таком деле, как воздушное нападение. Но крик общего удивления и радости огласил сад: на крыльях самолета виднелись опознавательные знаки Народно-освободительной армии. Это был первый воздушный трофей таких больших размеров, который приходилось видеть людям НОА. Они смеялись от радости, хлопали в ладоши. Раненые, державшиеся на ногах, высыпали на крыльцо, во всех окнах появились любопытные лица. Общее возбуждение достигло предела, когда со стороны севшего самолета к госпиталю приблизилась группа людей, во главе которой все узнали генерала Пын Дэ-хуая.

Стоявший на костылях высокий пожилой шаньсиец с рябым лицом и с выглядывавшей из ворота хулой шеей, похожей на потемневшее от огня полено, увидев Пын Дэ-хуая, поднял руку и хриплым голосом запел:

Вставай,

Кто рабства больше не хочет.

Великой стеной отваги

Защитим

мы

Китай.

Пробил час тревожный.

Спасем родной край.

Все вокруг него умолкли и слушали с таким вниманием, словно шаньсиец, начальник разведки "Красных кротов", пел молитву. Но вот Пын Дэ-хуай остановился и, сняв шапку, подхватил песню:

Пусть кругом нас,

Как гром,

Грохочет

Наш боевой клич.

Вставай,

вставай,

вставай!

И тогда запели все:

Нас много тысяч,

Мы - единое сердце.

Мы полны презрения к смерти.

Вперед,

вперед,

вперед,

В бой!

Когда затихло стихийно начавшееся пение гимна, к Пын Дэ-хуаю подошел командир отряда "Красных кротов" и отдал рапорт, как полагалось по уставу Народно-освободительной армии. Только командир не мог отдать генералу положенного приветствия, так как его правая рука все еще висела на перевязи. Но Пын Дэ-хуай взял его левую руку и, крепко пожав, сказал:

- Соберите ваш отряд, командир.

- Смею заметить: он расположен в охране этого госпиталя, товарищ генерал.

- Отбросьте заботы, командир. Можете спокойно собрать солдат: враг разбит, ничто не угрожает нам больше со стороны Тайюани.

- Хорошо.

И командир пошел исполнять приказание, а к Пын Дэ-хуаю приблизился адъютант и доложил ему что-то на ухо.

- А, очень хорошо, - сказал генерал и повернулся к каштановой аллее, по которой двигалась группа женщин, предводительствуемых Мэй. В середине группы, возвышаясь над нею измятым блином генеральской фуражки, шел Баркли.

- Я очень виновата, - потупясь, сказала Мэй Пын Дэ-хуаю. - Преступник Янь Ши-фан не может быть вам представлен - он умер.

- Как вы полагаете: отравился или отравлен?

- В том и другом случае виновата я.

- Но ведь у вас, говорят, есть другой пленник.

- Если позволите, я передам вам американского генерала Баркли.

- Это неплохая замена, - весело ответил Пын Дэ-хуай. - Один преступник вместо другого. Грузите его в самолет.

- Позвольте мне, товарищ генерал, представить вам товарищей Ма Ню, У Дэ, Го Лин, Тан Кэ, Сяо Фын-ин и У Вэя.

- Народ сохранит память о вашем подвиге, - сказал Пын Дэ-хуай. - А теперь, товарищи, прошу вас всех в самолет. Вы заслужили отдых, прежде чем получить новое задание, если в нем встретится надобность. Товарищ Сань Тин будет вашим проводником в моем штабе.

Мэй задержалась около генерала.

- Командир Лао Кэ, - сказала она, - приказал мне, выполнив специальную задачу в Тайюани, вернуться в в полк.

- И я благодарю вас за прекрасное выполнение этой трудной задачи. Вы исполнили то, чего, к сожалению, не могли выполнить эти смелые женщины: сойти за своих в американской военной миссии. Для этого нужен был такой человек, как вы, побывавший за океаном. К тому же вы врач - это было очень важно, имея в виду материал, с которым пришлось иметь дело. Мы благодарим вас, доктор Мэй Кун, за мужество и находчивость. Вы настоящая дочь Китая.

- Ваши прекрасные слова - высокая награда для меня. Разрешите мне теперь вернуться в полк?

- Раз таков был приказ Лао Кэ... - ответил Пын Дэ-хуай. - Но я бы предпочел, чтобы вы отправились со мною: нужно доложить правительству все, что вы тут узнали о попытке американцев применить средства бактериологической войны в нашем тылу. Мы вас не задержим - вы скоро вернетесь в родной полк.

Она улыбнулась:

- Вы очень верно сказали: полк стал мне родным. А что касается американской диверсии, то я составила о случившемся протокол, подписанный Баркли...

- О, это хорошо, - удовлетворенно воскликнул Пын Дэ-хуай.

Через несколько минут маленький женский отряд, попрежнему предводительствуемый Мэй, подошел к самолету.

Джойс только что вылез из-под капота, поднятого над одним из моторов, и вытирал концами испачканные маслом руки, когда взгляд его упал на приближающихся женщин. Он узнал Мэй и крикнул летчику:

- Алло, Чэн, смотри, кто идет!

Летчик выглянул из своего фонаря и несколько мгновений растерянно моргал, словно к нему приближалось привидение. Потом голова его исчезла, загремели ступеньки дюралевой стремянки, и Чэн побежал навстречу Мэй.

- Скажите же скорее: все хорошо? - не скрывая волнения, спросил он у нее.

- Хорошо, очень хорошо, - с улыбкой ответила она.

- Я не ошибся в ориентировке?

- Посадка была удивительно точной.

- И мы не опоздали?

Мэй рассмеялась:

- Можно было подумать, что вы с нею сговорились: она подъехала через несколько минут после того, как я освободилась от парашюта.

- Хорошо! - радостно воскликнул Чэн. - Очень хорошо!

А тем временем оставшийся около госпиталя Пын Дэ-хуай спросил врача:

- Как здоровье маленькой связной Цзинь Фын?

Врач обернулся к стоявшей возле него седой женщине с молодым лицом:

- Как вы думаете, доктор Цяо?

- Я очень хотела бы сказать другое, но должна доложить то, что есть: если Цзинь Фын не умерла уже несколько дней тому назад, то этим она обязана только доктору Ли Хай-дэ. Жизнь теплится в ней, как крошечный язычок пламени в лампе, где давно уже не осталось масла. Огонь высасывает последние капли влаги из фитиля. - Цяо Цяо грустно покачала головой: - Быть может, там осталась уже одна единственная капля...

При этих словах две слезинки повисли на ресницах мужественной женщины, проведшей тяжелую боевую жизнь среди партизан.

Трудно предположить, что генерал Пын Дэ-хуай, человек острого глаза и пристального внимания, не заметил этих слезинок, но он сделал вид, будто не видит их.

- Если вы не возражаете, я хотел бы повидать связную Цзинь Фын.

Цяо Цяо, видимо, колебалась.

- Волнение может иссушить ту последнюю каплю, за счет которой еще теплится жизнь, - сказала она.

Тут неожиданно выступил вернувшийся и прислушивавшийся к разговору командир полка: