Николай Борисов - Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья

Выйдя из болот, Нерль становится живой и красивой рекой. Здесь рай для грибников, охотников и рыболовов. На берегах Нерли близ станции Итларь в былые годы имели дачи Константин Коровин и Федор Шаляпин. Их веселая и беззаботная, наполненная творчеством дачная жизнь прекрасно описана в «Воспоминаниях» Коровина.

Еще несколько верст — и дорога круто поворачивает вправо и вдет на подъем. А слева, на возвышенности — окруженные старыми липами руины церкви села Рогозинина. Прежде здесь находилась усадьба, в которой родился художник Дмитрий Николаевич Кардовский (1866— 1943) (136, 18). Он прославился прежде всего как иллюстратор произведений русской классики. Его стараниями в кельях заброшенного Горицкого монастыря был создан Переславский историко-художественный музей. Там, возле огромного монастырского собора, среди зарослей старой сирени, находится отмеченная красивым надгробием могила художника. Имя Кардовского носят главная улица Переславля, а также расположенный близ музея Дом творчества художников.

Мимолетной тенью мелькает справа от дороги поселок Ивановское, построенный в 1952 году для персонала торфоразработок. Но не будем спешить. Это селение — уникальный памятник истории середины XX века. Поселок представляет собой своего рода социально-архитектурный феномен. Выросший среди лесов и торфяных болот, он автономен, как подводная лодка. Проектировщики предусмотрели всё необходимое для полноценного существования «экипажа»: жилые дома в два этажа, школу, Дом культуры, магазин, почту, детский сад, больницу, элитный жилой дом для руководителей «градообразующего предприятия» — торфоперерабатывающего завода, застывшие черные трубы которого видны в низине за окраиной поселка.

Над домами Ивановского витает дух скромного, но достойного единообразия. Можно думать, что проект поселка разработали весьма квалифицированные архитекторы, знакомые с традицией «образцовых фасадов» первой половины XIX века. Стилистика строга и аскетична. Все постройки — каменные, оштукатуренные и выкрашенные в белый цвет. Перед общественными зданиями — липовые аллеи, вазоны с цветами, скульптуры пионеров и пионерок и даже фонтан с играющей девочкой посредине. Территория поселка расчерчена пересекающимися под прямым углом широкими асфальтированными улицами с пешеходными дорожками по сторонам.

Разработка «кладовых солнца», как называл М. М. Пришвин здешние торфяные болота, давно прекратилась. Оставшиеся без работы торфяники торгуют мягкими игрушками на обочине Ярославского шоссе. Местные власти из последних сил поддерживают благоустроенный вид поселка. И все же разруха в делах и головах берет свое. Первыми ее жертвами стали выкрашенные серебряной краской скульптуры. Одной отбили нос, другой отломали руку, третью раскрасили масляными красками…

В этом образцовом социалистическом поселке испытываешь странное чувство «выпадения из времени». Это своего рода ВДНХ в миниатюре, несбыточный Город солнца Томмазо Кампанеллы.

Проворный журналист может собрать здесь целую коллекцию реликтов советской эпохи (109, 75). Да, все это было, было, было… И «победивший социализм», и «развитой социализм», и «реальный социализм», и, наконец, «распродажа советской империи». Но была и отчаянная мечта о социализме — спустившемся на землю горнем Иерусалиме, царстве вечной справедливости, где не будет ни больных, ни нищих. Мечта, ради которой люди шли на смерть под красными знаменами революции.

Прошло уже два десятилетия с тех пор, как Россия сошла с вымощенного сталинским булыжником «ленинского пути» и покатилась куда-то вбок по отчаянному бездорожью. Но однорукий пионер все шагает по Городу солнца, зажав книжку Кампанеллы в уцелевшей руке…

Большое село Погост (недавно переименованное в Перелески) далеко растянулось вдоль шоссе, соблазняя проезжающих своим стеклянно-бетонным магазином во вкусе 70-х годов и разукрашенным «в русском стиле» кафе. Но делать тут, в сущности, нечего. Разве только подивиться странной прихоти местных жителей, пожелавших сменить древнее, как сама Русь, название Погост (место, где собираются «гости» — торговцы, купцы) на безликое название Перелески…

Справа от дороги, на высоком берегу речки Каменки, белеет Никольская церковь (1766). Непритязательные вкусы ее строителей отразились и в упрощенных формах барочных наличников, и в бисерном пятиглавии на вспухших сводах, и в тяжелом, расплывающемся в пристройках силуэте. Но все эти недостатки отступают перед тихим очарованием старых берез, длинные ветки которых свисают почти до самой земли. Подобно тому как врастает в ствол дерева железный гвоздь, так и Никольская церковь за два с половиной века своего существования прочно вросла в этот левитановский пейзаж.

За Слободкой — деревня Кулаково, которая упоминается в истории Смутного времени. Здесь был ночлег Марины Мнишек и ее свиты, направлявшихся из Ярославля в Москву в ноябре 1608 года (53, 128).

Впереди — старая граница Владимирской и Ярославской губерний. Здесь еще недавно стоял старый пограничный знак — каменный столб, украшенный гербами губерний: ярославским медведем с секирой и владимирским львом.

Итак, отсюда мы едем по Ярославской губернии в ее исторических границах. А потому имеет смысл коснуться душевных (или, как сейчас говорят, ментальных) особенностях ее жителей. Вот несколько суждений на сей счет ярославских писателей и краеведов.

«Коренные ярославцы — народ красивый, среднего роста, отличается ловкостью, предприимчивостью, проворством и живостью движений; ярославец не боится труда и работы, охотно берется за все и во всем выказывает сметливость» (91, 50).

«Крестьянина ярославского вообще можно назвать сметливым, рассудительным, предприимчивым в отыскании труда, не разбирающим расстояния быть за десятки верст или за тысячи от родного края. Во всех манерах и словах он всегда бывает вежлив и осторожен. Здешние жители знают чуть ли не всю Россию. Многие сами прошли ее вдоль и поперек..» (129, 72).

«Ярославца не очень держит его земля, но его размывает и разносит повсюду вода» (62, 11).

«Вообще честностью ярославский крестьянин похвалиться не может» (129, 73).

Склонность ярославцев к движению, способность к самобытному взгляду на мир во многом объясняют, почему именно здесь, на Ярославской земле, возникло знаменитое согласие «бегунов», или «странников». Этот радикальный толк беспоповского направления в старообрядчестве имел своей тайной столицей село Сопелки близ Ярославля. Следуя примеру апостолов, «странники» всю жизнь проводили в скитаниях, проповедуя свое вероучение. Их главное правило гласит: «Аще кто вопросит: откуда? Ответствуй: града не имею, но грядущего взыскую» (38, 19).