Дмитрий Володихин - Иван Шуйский

Князь Иван Петрович Шуйский вошел в анналы русской истории одной-единственной великой победой. Он отстоял Псков, осажденный армией польского короля Стефана Батория.

Да, эта победа была очень нужна России. Да, она в трудное время ободрила русское воинство, павшее духом после нескольких лет тяжелых поражений. Да, под стенами Пскова было предотвращено вторжение польских орд в центральные районы Московского государства. Но при всем том не надо забывать, что прежде псковской победы и после нее Иван Петрович отдал немало сил службе московским государям. Множество походов и боев, в которых он принял участие, сделали его одним из опытнейших военачальников того времени. Его судьба — просторное окно, за которым открывается превосходный вид на двадцатилетнее титаническое противоборство России с западными соседями и воинственным Крымом. Биография Шуйского до отказа наполнена звоном мечей, воинскими кличами и пушечным громом.

Иван Петрович был родовитым аристократом. Вельможей. Крупным государственным деятелем.

А что нынче знает образованный русский человек об аристократах времен Московского царства? Чаще всего ум его пленен экзотическим образом «мультяшных» бояр, какими их рисовали в советское время: жирные старцы с бородами до колена и горлатными шапками на головах. Неподвижно сидят они, брады уставя, спорят о знатности родов да плетут интриги. Ни слова мудрого, ни решительного действия, ни благородного поступка…

Стоит ли говорить, насколько образ этот смехотворен?

И не столь уж важно, какие идеологические цели вызвали его появление в СССР. Гораздо важнее другое. Почему до сих пор многие интуитивно доверяют ему?

Думается, дело в том, что этот размалеванный «плакат для народа» закрывает колоссальную брешь в массовом сознании. Истинных вельмож допетровской Руси не знают, не понимают и даже не чувствуют естественного родства с ними. Как будто они — часть чужой, исчезнувшей без следа, затонувшей какой-то цивилизации!

Генералов, реформаторов, министров императорской России более или менее помнят. А если не помнят, то хотя бы живо интересуются мифами, возникшими вокруг их имен. Вот Меншиков. Вот Столыпин. Вот Горчаков. Вот Аракчеев. Вот Потемкин… А уж о Суворове, Кутузове, Ушакове, Скобелеве и говорить нечего — они вошли во всякий учебник, их образы растиражированы в литературе, живописи и кино.

Неужели при Иване Великом, Иване Грозном, Борисе Годунове, при первых Романовых не было столь же значительных личностей? Вот Пожарский… И что же — пустыня личностей вокруг Пожарского на пространстве в столетие до и после его героической судьбы? Отчего, когда принимаются говорить о XVI веке, поминают святых, книжников и, конечно, государей, а вот сонм недюжинных персон, стоявших у подножия трона, как будто закрыт густым туманом, и не видно лиц, не слышно слов, не разобрать действий?!

Грозненская эпоха — пятьдесят лет! — не один государь Иван Васильевич. Победы его и поражения, блеск его ратей и темень опричнины — результат коллективного действия русской политической элиты. Великое государственное строительство, происходившее в России, совершалось усилиями десятков значительных государственных мужей. Войны того времени, охватившие громадное пространство, выдвигали на театры боевых действий сотни видных военачальников.

Немота величественной эпохи — ложная. Вслушаться в нее, всмотреться в нее, и в неясном гуле голосов различимы станут реплики поистине выдающихся деятелей. Были тогда и свои Потемкины, и Столыпины, и Суворовы. Умные реформаторы, искусные дипломаты, блистательные полководцы. Умели глыбищи сворачивать с исторического пути России…

Князь Иван Петрович Шуйский — один из этих людей. Жизнь его, жизнь аристократа, вельможи, воеводы, позволяет понять, как строились биографии других выдающихся царедворцев и столпов Русской державы.

По роду своему князь Иван принадлежал к аристократической верхушке старомосковского общества. К тем же «сливкам» русской титулованной знати, что и князья Ростовские, Мстиславские, Микулинские или Воротынские — величайшие рода Московского царства.

Князья Шуйские были Рюриковичами. Они происходили от ветви, соседствующей с тою, из которой выросло древо Московского правящего дома. Кое в чем они оказались даже выше, нежели государи, которым служил их род. Корнями родословие Шуйских уходило к великому князю владимирскому Андрею Ярославичу. Он приходился младшим братом великому князю Александру Ярославичу, прозванному Невским (а именно от Александра Невского произошел Московский княжеский дом). Но на великокняжеский стол во Владимире князь Андрей попал раньше старшего брата — в 1248 г. — и правил до 1252 г., когда на его месте оказался Александр Ярославич.

Происходя от одного корня с великими князьями московскими, Шуйские, в случае смерти всех представителей правящей династии, имели право занять трон. Иными словами, играли роль «принцев крови». При сколько-нибудь серьезном династическом кризисе их присутствие следовало брать в расчет как очень серьезный фактор. После смерти царя Федора Ивановича в 1598 г. они оказались в числе главных претендентов на царский венец и активно боролись за него на протяжении Смуты.

Две основные линии Шуйских восходят к Василию Кирдяпе и его брату Семену. Они приходились сыновьями одному из величайших политиков Северо-Восточной Руси XIV столетия, великому князю Дмитрию Константиновичу Суздальско-Нижегородскому1. Дмитрий Константинович дважды ненадолго занимал владимирский великокняжеский престол и был серьезным соперником Москвы. А само Суздальско-Нижегородское княжество являлось весьма обширным по территории и густо населенным государственным образованием. Оно обладало правом непосредственных сношений с Ордой. В 1347 г. возникла самостоятельная Суздальская епископия. Вторая столица княжества — Нижний Новгород, молодой и быстро развивающийся центр, стал опорным пунктом для экспансии на восток. Там появился каменный кремль, несколько каменных храмов, велось собственное летописание. «Нижний Новгород стал вторым по богатству русским городом после Москвы. В нем поселились ремесленники таких сложных по тому времени профессий, как литейщики колоколов, золотильщики по меди, архитекторы и каменщики. Нижний вел обширную торговлю с Востоком…»2 В состав княжения также входил заметный удел с центром в Городце и некоторые другие земли. В 1367 г. местные князья общими силами разгромили орду татарского хана Булат-Темира, вторгшуюся на их земли3. Эта битва — славное предворение общерусской победы на поле Куликовом. Да и разгром Мамая на Непрядве осуществился с участием суздальской рати. Десятки суздальских бояр сложили головы в Куликовском сражении.