Пол Кривачек - Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации

Памятники, которые оставили эти пришельцы, свидетельствуют, что они были так же толерантны к носителям еврейской религии, как и их предшественники. Очевидным следствием было возвращение от эллинизма и греческих обычаев к еврейскому образу жизни. В надписях на могилах перестают писать по-гречески и возвращаются к изображению символов иудаизма как знаков религиозной принадлежности – меноры (подсвечника), шофара (рога буйвола), лулава и этрога (пальмовой ветви и плода цитруса – символов Суккота, праздника Кущей). Более того, гунны так же часто обращались в иудаизм, как и другие варвары-язычники. В Х веке аббат Херигер из аббатства Лоббс (нынешняя Бельгия) – друг Герберта, будущего папы Сильвестра II, автор серьезного труда по математике, человек, которого почитали за знания и ученость, – писал, что гунны уверяли его, что гордятся своим еврейским происхождением [33]. Это было, конечно, неправдой: гунны не были евреями. Однако из этих слов вытекает, что среди этих тюрок-захватчиков, сеявших ужас в сердце западного мира, были и евреи.

И мы знаем, что у другого тюркского народа со схожей историей правящий класс действительно стал еврейским. Это были хазары, основавшие в Северном Прикаспии свой каганат, ставший на некоторое время столь могущественным, что два восточноримских императора, Юстиниан II и Константин V, женились на хазарских принцессах. Арабский географ XIV века ад-Димашки писал, ссылаясь на ранние источники:

В дни Харуна ар-Рашида [то есть в VIII веке] римский император вынудил евреев уйти. Они пришли в страну хазар, где нашли разумных, но необразованных людей и предложили им свою веру. Те сочли ее лучше своей собственной и приняли ее [34].

Правдивость рассказа ад-Димашки подтверждается словами самих хазарских правителей.

К VIII веку хазары овладели обширной территорией к северу от Каспийского моря со столицей в дельте Волги и установили контроль над землями от нынешней Украины до Центральной Азии. Перед ними склонялись аланы, булгары, греки, готы, мадьяры и славяне, их набеги вызывали панику на еще больших пространствах Европы и Руси. Этим они мало отличались от других восточных завоевателей, таких, как гунны до них и мадьяры после них. Уникальны они были в своей политике. Потому что, несмотря на постоянное военное давление со стороны христианской Византии с запада, мусульман-арабов с юга и пока остававшихся язычниками славян с севера, хазары не приняли ни христианства, ни ислама. Вместо этого правители хазар сами обратились и обратили часть (возможно, даже большую) своего народа в иудаизм.

Далеко на западе, в Южной Испании располагалась блистательная Кордова, столица халифата Омейядов под властью Абдуррахмана III, самый большой и культурный город в Европе, славившийся своими мечетями и дворцами. Кордовские шелка, парча и кожаные изделия ценились на Востоке и на Западе; кордовские писцы скрипели перьями по заказу самых известных писателей и ученых своего времени. Управляющим таможней халифа (по сегодняшним меркам – министром финансов) и главным дипломатом (то есть министром иностранных дел) был еврей – ученый, врач и политик Хасдай ибн Шапрут (915–970), интеллектуал, входивший в группу переводчиков c греческого на арабский классического труда Диоскорида «De Materia Medica», который, уже переведенный на латынь, стал основным пособием по фармакологии в следующие шесть столетий.

По его собственным словам, Ибн Шапрут впервые услышал странный рассказ о тюрках-хазарах, обращенных в иудаизм, от купцов из Азии. Он нашел эту информацию неправдоподобной и не заслуживающей внимания. Однако ее вскоре подтвердила византийская дипломатическая миссия, от которой он получил более подробное описание Хазарии. Можно представить себе выражение лица Хасдая, когда он прогуливался вместе с высокопоставленной делегацией в своем шелковом одеянии и белом тюрбане среди прохладных фонтанов в тенистых дворцовых садах, где цвел жасмин, благоухали гранатовые и апельсиновые деревья в цвету, – и слушал фантастический рассказ о еврейском царстве, пользующемся уважением самого византийского императора. По словам Артура Кестлера, автора книги «Тринадцатое колено: Хазарская империя и ее наследие», «воинственный народ тюрок-евреев должен был казаться <���…> таким же удивительным, как обрезанный единорог».

Имя царя, царствующего над ними, Иосиф, – рассказали гости. – Корабли приходят к нам из их страны и привозят рыбу и кожу и всякого рода товары. Они с нами в дружбе и у нас почитаются. Они обладают силой и могуществом, полчищами и войсками, которые выступают на войну по временам.

Разумеется, кордовский визирь не мог удержаться, чтобы не войти в контакт с хазарами как можно скорее. В письме царю Иосифу он писал, что желает

…узнать истину, а именно, существует ли где-либо место, где имеется светоч и царство у израильской диаспоры и где не господствуют над ними и не управляют ими. Если бы я узнал, что то, что я слышал, верно, я бы пренебрег своим почетом и отказался бы от своего сана, оставил бы свою семью и пустился бы странствовать по горам и холмам, по морю и суше, пока не пришел бы к месту, где находится господин мой, царь… [35]

Не стоит воспринимать эти слова слишком серьезно. Использование высокого поэтического стиля было в те времена общепринятым в официальной переписке. В действительности письмо было составлено от имени Хасдая Менахемом ибн Саруком, главным еврейским поэтом и филологом Кордовы (впоследствии он впал в немилость и был сменен – Дунашем ибн Лабратом, автором стихотворения «Он провозгласит свободу»). Менахем начал письмо с пиюта – сложного литургического гимна, содержащего хвалы в честь хазарского правителя, в котором начальные буквы каждой строки образуют акростих, складывающийся в полное имя Хасдая, а затем Менахема.

Кордовец сообщал хазарскому царю о процветании мавританской Испании, где евреи живут в благоденствии. Однако письмо оканчивается вопросом об ожидаемом со дня на день приходе Мессии – вопросом, всегда близким благочестивому еврейскому уму, не вследствие преследований и угнетения, но потому, что отсутствие у евреев своей страны унижало еврейский народ даже в его собственных глазах – «обесчещенные и униженные нашим рассеянием, мы вынуждены молча выслушивать тех, кто говорит: “У каждого народа есть своя страна, и только у вас одних нет даже тени страны на этой земле”».

Ибн Шапруту понадобилось много времени, чтобы найти способ переслать это велеречивое послание хазарскому кагану. При первой попытке курьера Хасдая не пустили дальше Константинополя – император, без сомнения, рассматривал всякий союз между мусульманами-арабами и евреями-хазарами как двойную угрозу. Однако посланец Хасдая встретил ученого хазарского еврея, который утверждал, что он близок к своему правителю, и которого он уговорил написать короткое эссе о своей стране и ее отношениях с соседями. Копия этого текста, называемая «Кембриджским документом», хранится в Кембриджском университете.