Пол Кривачек - Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации

Апогея языковое движение достигло в 1908 году на конференции, проводившейся в Черновицах (ныне Черновцы) в Австро-Венгрии, куда были приглашены все светила идишского политического и литературного миров. Конференция показала, что у идишских интеллектуалов отсутствовало единство в понимании вопроса о языке. Даже на этой поздней стадии из трех великих основателей современной литературы на идише только Перец снизошел до письменного отказа от участия в конференции. Шолом-Алейхем дипломатически сослался на болезнь, а Абрамович даже не побеспокоился о том, чтобы принести извинения. Молодой блестящий Шолом Аш на конференции присутствовал, но известный романист и драматург Давид Пинский сказал, что он занят работой над книгой. Всего в конференции участвовало 70 делегатов: 14 из России, один из Румынии и 55 местных – студенты, купцы, бухгалтера, ремесленники и даже один тамада ( бадхен ). Их объединяло одно: по словам свидетеля, они могли оплатить эту поездку. Организация была хаотичной, дискуссии бурными, выводы расплывчатыми – немногим более, чем декларация того, что идиш скорее один из многих, но не единственный еврейский национальный язык.

Краковская социалистическая газета «Социал-демократ» приветствовала участников конференции словами: «Значение конференции возрастает от того, что она проводится в Австрии, где идиш ближе всего к официальному признанию» [240].

В течение некоторого времени студенты университетов, которые обязаны были при поступлении указывать свою национальность в анкетах, но которым было запрещено определять себя как евреев, пытались избежать преувеличения процента говоривших по-немецки, называя в качестве родного языка готтентотский или малайский [241]. К переписи 1910 года они предприняли огромные усилия, чтобы убедить австрийские власти прибавить идиш как национальный язык евреев Галиции к девяти национальным языкам, признанным Веной. Тысячи человек вышли на улицы и передали петицию правительству провинции от всего еврейского населения. Тысячи человек не подчинились официальным инструкциям и упорно указывали идиш как свой язык ежедневного общения в переписных анкетах. Австрийские власти рассматривали это как преступление; тысячи людей были оштрафованы или арестованы.

Хотя языковое движение не смогло подействовать на имперских бюрократов, оно дало импульс удивительному расцвету новой идишской литературы. Теперь, когда язык идиш завоевал уважение, по крайней мере, части еврейской интеллигенции, политические памфлеты, философские эссе, религиозные проповеди, учебники и сочинения других небеллетристических жанров приобрели множество читателей среди людей, жаждавших культурного самосовершенствования. Не говоря уже о множестве появившихся на сцене романистов и авторов рассказов, внесших свой вклад в литературный ренессанс. К Перецу, Абрамовичу и Шолом-Алейхему присоединились С. Ан-ский, Шолом Аш, Давид Бергельсон, Х. Левик, Дер Нистер (Пинхас Каганович), Давид Пинский, Мордке Спектор и множество других.

Кажется странным, что так мало из них сумели прорваться через языковой барьер и благодаря переводам присоединиться к канону мировой литературы. Возможно, только Шолом-Алейхем и намного позже Исаак Башевис-Зингер смогли проделать этот трудный переход и стать по-настоящему известными среди нееврейских читателей. Говорившие на идише писатели Исаак Бабель и Илья Ильф (Илья Арнольдович Файнзильберг) достигли международной славы лишь потому, что писали по-русски. Многие из остальных ограничили свое обращение, поддавшись всемогущей моде, которую критик Дан Мирон назвал «плаксивым и сентиментальным стилем» [242], ограничившись слезливым описанием жизни в местечках- штетлах , описывая уже прошедшую эпоху.

Исследователи предлагают возможное объяснение этого тем, что в то самое время, когда идиш «постепенно выкристаллизовывался как современный литературный язык»,

…значительная часть еврейской интеллигенции начала использовать другие языки, в частности русский и польский. <���…> В семьях многих идишских писателей (среди них такие столпы идишской литературы, как Менделе, Перец и Шолом-Алейхем) жена или дети говорили либо по-русски, либо по-польски. Идиш более не использовался в разговорах на многие темы, связанные с повседневностью основной социальной среды еврейского народа, что фактически стало препятствием к развитию языковых средств обращения к этим темам [243].

С этим согласуется мнение величайшего современного идишского писателя, нобелевского лауреата Исаака Башевиса-Зингера:

В идишской прозе, написанной в Польше, вы вряд ли найдете еврейского врача или адвоката, учителя или партийного деятеля, гимназиста или студента университета. Вы не найдете странных метаморфоз еврейского коммуниста, сионистского пионера (халуца), ревизиониста, ассимиляциониста, <���…> галицийских докторов, содержателей здравниц, элегантных еврейских дам, заполнявших польские театры, кафе и кабаре…

По мнению Башевиса-Зингера, причиной тому отсутствие в идише словаря для описания этих людей, отсутствие слов, которыми можно писать о «фермерах, охотниках, рыбаках, горняках, спортсменах, железнодорожниках, механиках, полицейских, солдатах, кораблях, скачках, университетах, светских салонах и о тысяче и одном предмете и человеке. <���…> Он [писатель] не может даже назвать на идише все цветы, которые видел по дороге из города» [244]. Итак, несмотря на богатство, разнообразие, а иногда и на блеск новых идишских писателей, зачастую нечто у них отсутствовало. Чтобы сохранить место в мировой литературе, писатель должен был сделать своего персонажа человеком. Слишком многие идишские писатели ограничивались анализом того, что значит быть евреем.

Возможно, идишское национальное движение было обречено на неудачу. Возможно, оно возникло на столетие позже, чем должно было. В любом случае вскоре вмешались силы, сделавшие развитие политической и культурной автономии евреев Восточной Европы неосуществимой мечтой. Европейская история неуклонно приближалась к самой кровавой из всех войн, в частности Австро-Венгерская и Российская империи стремительно двигались навстречу своему окончательному исчезновению.

Убийство австрийского кронпринца и его жены в июне 1914 года невозвратно разрушило весь старый европейский порядок. В результате последовали Первая мировая война, русская революция и Гражданская война, изменившие историю. Во время большевистского переворота в России 1917 года Бунд поддержал более умеренных меньшевиков и проиграл. Русские и немецкие войска, армии поляков, коммунистов-красных и реакционных белых пересекали территорию гейма , сея смерть и разрушение на своем пути. Говорившие на идише научились более всего бояться украинцев и белых, потому что красные обычно не были настроены против евреев, тогда как многие белые или, например, войска украинского националиста Петлюры горели к евреям ненавистью. Более 400 городов и местечек были сожжены, произошло около 1000 погромов, более 50 000 человек убито.