Леонид Кукушкин - История православия

Мозаика конхи базилики Сан-Витале. Середина VI в. Равенна

Огромную роль в этом, по Афанасию, играют добровольные девственники, которым он посвятил целый трактат. Своим существованием они отвергают и уничтожают зло, поэтому «девственность есть сад запертый, пусть же ничья нога не вступит в него, кроме ноги садовника». Тончайшие богословские проблемы христологии и тринитарности св. Афанасий не смог решить с достаточной полнотой и строгостью из-за недостатка общего образования, однако он заложил фундамент, которым воспользовались «великие каппадокийцы», считающие св. Афанасия своим учителем.

Из трех «великих каппадокийцев», о которых сейчас пойдет речь, двое были родными братьями; их младший брат, Петр, впоследствии тоже был епископом и тоже причислен к лику святых, святой была их старшая сестра Макрина. Это была знатная и богатая каппадокийская семья, имевшая в роду христианских мучеников. Религиозный характер старшего брата, Василия Великого, родившегося в Неокесарии в 329 г., объясняется тем, что воспитывала его бабушка, Марина-старшая, знавшая и глубоко почитавшая св. Григория Чудотворца. Отец Василия был известным ритором и дал сыну начальное образование. Продолжил учебу Василий в Константинополе, а затем в Афинах, где познакомился со своим сверстником, в дальнейшем ближайшим другом и соратником св. Григорием Богословом; одновременно с ними в Афинах учился будущий император Юлиан Отступник.

Вернувшись в Кесарию и начав преподавать риторику, Василий сперва, по словам брата Григория, «слишком много думал о своей учености и не находил никого равным себе». Это искушение Василий преодолел с помощью сестры и «очнулся, словно от глубокого сна». Он «почуял дивный свет, излучаемый евангельской истиной». К тридцати годам Григорий был крещен кесарийским епископом Дианием и возведен в должность чтеца. Затем Василий отправляется на Восток, в Палестину, Месопотамию и Египет, чтобы познакомиться с отшельнической жизнью и приобщиться к ней. По возвращении он стал организатором монашеской жизни в Каппадокии и составил для нее твердые правила, которые сочетали лучшие черты двух видов существовавшего тогда монашества – строгого отшельничества и общежительного.

Первый вид представлял для недостаточно сильных духом большие опасности, вплоть до умалишения; во втором часто преобладали земные интересы. В монастырях с уставом св. Василия молитва и созерцание чередовались с не слишком обременительным физическим трудом, в них практиковалась широкая благотворительность и воспитывались дети обоего пола. После избрания Василия епископом Кесарии в 370 г. его благотворительная деятельность захватила также соседние епархии. Еще до этого во время голода он продал большую часть своего имущества и организовал бесплатные столовые, а в своих проповедях клеймил богачей, не желавших делиться с нуждающимися, чем принудил их к пожертвованиям. Близ Кесарии Василий выстроил обширные благотворительные учреждения, больницы, лепрозорий, дома призрения с мастерскими для еще способных к труду. Подорвав свое не слишком крепкое здоровье постоянной тяжелой работой и аскетическими подвигами, св. Василий Великий прожил всего 49 лет.

Как и Афанасий Великий, личность и труды которого он ставил очень высоко, св. Василий был истинным пастырем, Отцом Церкви, хотя характеры этих двух великих людей очень разнились – Василий не рвался в бой, он научился в некоторых ситуациях быть дипломатом, старался проблемы Церкви решать мирно, но при этом твердо отстаивал основы православного вероучения.

Василий Великий был надеждой покидающего этот мир св. Афанасия и эти надежды с лихвой оправдал – он стал душой новоникейского движения, которому посвятили дни и труды «великие каппадокийцы». Василий дал точное и ясное решение главных проблем православной догматики,

Григорий Богослов придал этим решениям чеканную форму, а Григорий Нисский философски углубил творения старшего брата. Хотя Василию не довелось дожить до успеха Православия на II Вселенском Соборе, его роль в этом успехе трудно переоценить.

Он приблизился к наиболее точному и глубокому пониманию Троицы, избежав крайностей Савеллия, который считал Ипостаси лишь разными состояниями Единого, не более того. Здесь помог ему все тот же принцип «неслиянности и нераздельности», примененный «симфонично». Василий Великий принял эстафету борьбы Церкви с арианством у св. Афанасия. Они оба были выразителями чаяний верующих своего времени, а те прежде всего стремились к спасению, то есть к обожению, и арианство было для них смерти подобно. Василий выразил свое отношение к арианству резкими словами: «Я не могу поклоняться твари, имея повеление стать Богом». Блаженный Августин упоминает книгу св. Василия «Против манихеев», но она, к сожалению, не сохранилась до наших дней. Основные его труды имеют догматико-полемический характер: «Четыре слова на ариан», «Слово на язычников», «Слово о воплощении Бога-Слова и о пришествии Его к нам во плоти», «Послание к монахам о том, что сделано арианами при Констанции», «Послание Амфилохию о Святом Духе» и книги «Против Евнония». К гомилетике (поучению, проповеди) относятся его обширные комментарии и беседы на Шестиднев (Быт 1:1-26), «Гексамерон» и на Псалтырь.

Св. Василий утверждает, что путь познания Бога не закрыт для человека. Это, во-первых, внимательное наблюдение величественной картины мира, его гармонии и красоты, что убедительно свидетельствует о разумной причине всего, о Художнике и Создателе. Не видеть Бога в мире с его порядком и чудесами значит, по словам Василия, «ничего не видеть в полдень». Однако еще важнее «внимать себе» (Втор 15:9), то есть изучать микрокосм в своей душе: «Такое соблюдение самого себя даст тебе достаточное руководство и к познанию Бога. Ибо если «внемлешь себе», то в себе самом, как бы в малом мире, усмотришь великую премудрость Создателя». Знание о Боге ограничено: «Мы утверждаем, – говорит он, – что познаем Бога нашего по Его действиям, «энергиям», но не в силах приблизиться к самой сущности. Действия его к нам нисходят, но сущность остается неприступною».

Главная богословская заслуга св. Василия состоит в точном и строгом определении понятий, связанных с Триединством Бога. I Никейский Собор в этой проблеме оставил существенную недосказанность: понятие единосущности, принятое Собором, утверждало единство Ипостасей в Боге, но характер троичности не был четко разработан, что давало недоброжелателям повод к обвинению Православия в монархианстве и савеллианстве. Василии Великий выдвинул формулу: «Единая сущность и три Ипостаси», добавляя: «Если мне должно высказать кратко свое мнение, то скажу – сущность относится к Ипостаси, как общее к частному». Здесь уже подчеркнута «неслиянность» Ипостасей, и поэтому Церковь признала данное им определение как наиболее точное, насколько возможно выразить словами невыразимую тайну Троицы. Для понимания сказанного важны рассуждения Василия о неприменимости привычного арифметического понятия числа, когда речь идет о бытии Бога. Здесь количественная категория становится качественной, и утверждение «три есть единица» не должно смущать верующего, просто лучше божественную жизнь не определить словами и числами.