А. Ждановский - По страницам истории Кубани (краеведческие очерки)

Иногородние, — в свою очередь, делились на имеющих и не имеющих оседлости. Первые владели усадьбами или постройками, вторые, гак называемые квартиранты, в большинстве своем не имели своих жилищ. Следует отметить, что хотя первые численно преобладали, рост вторых шел более интенсивно. Так, если в 1900 г. оседлых иногородних было на 25,7% больше, чем неоседлых, то к 1914 г. этот разрыв сократился до 14,3%. Иногородние, не имевшие оседлости, были основными поставщиками рабочей силы среди осевшего на Кубани пришлого населения. Лишь небольшая часть их занималась ремеслом и торговлей. Например, в станице Тимашевской в 1897 г. на квартирах стояло 68 взрослых иногородних. Из них батрачили 47 человек, занимались поденной работой— 17, хлебопашеством — 2, торговлей — 1, ремеслом — 1 человек.

В докладной записке военному министру в 1901 г. начальник Кубанской области охарактеризовал иногородних квартирантов как «наемных рабочих на полях, сенокосах, рыбных ловлях…, предлагающих свой труд за ничтожную цену». С 1900 по 1914 г. их число в Кубанской области достигло 574902 человек, т. е. возросло более чем вдвое.

С развитием капиталистических отношений иногородние не только увеличивали контингент поденщиков, но и активно пополняли кадры постоянных рабочих. Так, уже в 1897 г. 18,6% иногородних семейств выделяло из своей среды батраков.

Социальная дифференциация, хотя и менее интенсивно, происходила и в среде коренного населения Кубани. В 1897 г. казаки, 6637 семей вынуждены были в течение года работать в хозяйствах богатых односельчан. Среди горцев этот процесс шел медленно.

Малоземелье и обезземеливание значительной части коренного населения в период расширенного товарного производства приводило к дальнейшему социально–экономическому расслоению в кубанской станице. К 1917 г. процент казачьих семей, имевших основным источником существования работу по найму, увеличился почти вдвое: с 5,2 до 10,3%. Число. хозяйств, нанимавших годовых и сроковых рабочих, к указанному времени составляло 11,7%. Общее же число хозяйств, прибегавших к найму подснщнков ;было значительно больше. По данным сельскохозяйственной переписи 1917 г., таких хозяйств на Кубани насчитывалось 35,3%. Особенно важно отметить рост чиста наемных рабочих в расчете на одно хозяйство. Так, за 20 лет использование наемных рабочих зажиточной группой коренного населения возросло почти на 12%.

Помимо пролетаризированных слоев местного населения, зажиточные верхи кубанской станицы и предприниматели–помещики широко использовали труд сезонных рабочих, ежегодно приходивших в Кубанскую область на заработки из различных губерний страны.

По сообщениям отдельских атаманов, к июлю 1902 г. в Кубанскую область на полевые работы пришло 89872 рабочих.

Эти пришлые рабочие–сезонники находили сбыт для своей рабочей силы прежде всего в хозяйствах станичных богатеев и частно–владельческих экономиях. Так, по данным атамана Баталпашинского отдела, в имениях Мазаевых, Макеевых и Стояловых ежегодно было занято на уборке хлеба до 3 тыс. человек. Около 3 тыс. рабочих нанимала осенью экономия Ф. А. и П. Ф. Николенко в Лабинском отделе. Еще больше пришлых и местных поденщиков использовалось в имении барона В. Р. Штейнгеля.

Крупные владения Кубани широко практиковали наем не только поденных и сезонных рабочих, но и постоянных.

В 60–80–х гг. XIX в. основным рабочим скотом в хозяйствах кубанских казаков были волы. Но с развитием капиталистического земледелия, требовавшего более подвижной тягловой силы, с приходом крестьян центрально–европейской России, не привыкших к работе с волами, эти последние стали заменяться лошадьми. Уже в начале 1890–х гг. число волов и лошадей Кубанской области было приблизительно равным, а к 1914 г. волов стало в три раза меньше, чем рабочих лошадей.

У коренных жителей Кубани на одно хозяйство в среднем приходилось более 4 лошадей и волов, у пришлых — менее 2.

В начале XX века сельскому населению Кубани принадлежало на 40–50% больше лошадей, чем в целом по России (в расчете на 100 жителей).

С развитием капитализма сословные различия населения уступали место имущественной социальной дифференциации внутри этих сословий и групп. Этот процесс проходил не во всех группах с одинаковой интенсивностью, но он везде знаменовал сосредоточение основной массы тягловой силы в руках зажиточного слоя и кулаков.

Большое значение в развитии производительных сил кубанского земледелия, в развитии аграрною капитализма в области сыграло все расширяющееся употребление сельскохозяйственных машин и усовершенствованных земледельческих орудий.

В то время как крестьяне среднерусских губерний продолжали обрабатывать свои земли устарелыми орудиями производства, для земледелия Кубани было характерно использование новейшего сельскохозяйственного оборудования и машин. Так, деревянные плуги Кубани составляли 1,01% их общего числа в Европейской России, доля же железных плугов равнялась 5,58%. Еще лучше были обеспечены хозяйства Кубани земледельческими машинами. На полях области в 1910 г. работало 74,4тыс. жатоки37,1 тыс. сеялок, т. е. 14% их общеевропейского числа. Самые дорогие сельскохозяйственные машины того времени — паровые молотилки составляли на Кубани 26,4% всего их количества в 50 губерниях Европейской России.

Широкое распространение сельскохозяйственных машин в Кубанской области связано с переселением сюда многочисленных крестьянских семей. Первые паровые молотилки появились на Кубани в 70–х гг. XIX в. в 90–х гг. их было уже около 1150.

С 1885 по 1899 г. количество усовершенствованных земледельческих орудий возросло в области более чем в 8 раз, за последующие 15 лет 1900–1914 гг.) еще в 2,6 раза, достигнув 685832 штук. О росте количества усовершенствованных сельскохозяйственных орудий на Кубани говорят следующие факты. В 1900 г. одно усовершенствованное земледельческое орудие приходилось на 10 душ населения, в 1905–м — уже на 6, в 1910–м — на 4.

Увеличивалось не только число усовершенствованных орудий, но и расширялось употребление сложных сельскохозяйственных машин, главным образом в хозяйствах помещиков–предпринимателей и сельской буржуазии. Причем рост применяемых в сельском хозяйстве Кубани машин обогнал общий прирост сельскохозяйственных орудий. Так, за 15–летний период (1900–1914 гг.) при общем росте всех видов сельскохозяйственных орудий в 2,6 раза количество машин увеличилось более чем в 3,5 раза. Особенно быстро росло число сложных сельскохозяйственных машин: паровых молотилок и «садилок», т. е. сеялок, высевающих семена рядами.

Насыщенность хозяйств сельхозорудиями была у различных категорий населения неодинакова. У коренных жителей Кубани одно усовершенствованное земледельческое орудие приходилось на 8 жителей, у оседлых иногородних — на 10; у иногородних, не имеющих оседлости, — на 35 человек. Таким образом, коренное население Кубани и особенно войсковое сословие в среднем были обеспечены лучше сельскохозяйственными орудиями, чем пришлые крестьяне. Однако зажиточные слои иногороднего крестьянства имели больше сложных дорогостоящих машин, чем верхушка казачьего населения. Так, в ряде станиц Темрюкского отдела (Поповичевской, Славянской и др.) в 1893 г. богатым хозяевам–казакам принадлежало 5 паровых и 17 конных молотилок, а иногородним соответственно 17 и 20.