А. Ждановский - По страницам истории Кубани (краеведческие очерки)

Технический переворот, вызванный распространением железа, намного расширил власть человека над природой и изменил его жизнь. Ф. Энгельс, отмечая революционную роль перехода от бронзы к железу, писал: «Железо сделало возможным полеводство на крупных площадях, расчистку под пашню широких пространств, оно дало ремесленнику орудия такой твердости и остроты, которым не мог противостоять ни один камень, ни один из известных тогда металлов». В исторической периодизации выделяется ранний железный век, который охватывает время от начала широкого употребления железа до эпохи раннего средневековья, то есть до IV в. н. э. включительно. В эпоху раннего железного века в Прикубанье происходят крупные сдвиги в развитий хозяйства и общественных отношениях. Степные племена окончательно переходят от пастушеско–земледельческого хозяйства к интенсивному кочевому скотоводству. Развитие пашенного земледелия, животноводства, различных ремесел, в первую очередь, металлургическою производства, послужило основой расцвета культуры оседлых земледельческих племен Северо–Западного Кавказа. Развитие производительных сил во всех областях хозяйственной деятельности привело к социальному расслоению: в роде, племени появляются богатые семьи, образующие родовую аристократию, в зависимость от которых попадает рядовая масса общников. В условиях частых военных набегов с целью захвата пастбищ, скота, рабов создаются более или менее крупные союзы племен, постепенно складывается класс профессиональных воинов–дружинников во главе с вождями–военачальниками.

Племена Прикубанья, находившиеся на стадии разложения первббытно–общинного строя, не имели своей письменности, но уже с первой половины I тысячелетия до н. э., благодаря древнегреческим и отчасти древневосточным письменным источникам, становятся известны названия племен, населявших степи Северного Причерноморья и Северный Кавказ. Это степные ираноязычные кочевники — киммерийцы, позднее — скифы и их восточные соседи савроматы. Среднее и нижнее течение р. Кубань, Восточное Приазовье, Таманский полуостров и Закубанье занимали оседлые земледельческие племена, объединяемые названием «меоты». Впервые меоты и синды, одно из меотских племен, упоминаются у древнегреческих авторов VI— V вв. до н. э. Гекатея Милетского, Гелланика Митиленского, Геродота. Позже сведения о них встречаются у Псевдо–Скилака (IV в. до н. э.), Псевдо–Скимна (II в. до н. э.), Диодора Сицилийского (I в. до н. э.) и у других авторов. Более подробно о них сообщает в своем труде древнегреческий географ и историк Страбон, живший на рубеже новой эры. Описывая восточное побережье Меотиды (Азовское море), Страбон отмечает множество пунктов ловли рыбы, а также «реку Малый Ромбит (возможно р. Кирпили) и мыс с рыбными ловлями, где работают сами меоты». На всем этом побережье, по словам Страбона, живут меоты, «занимающиеся земледелием, но воинственностью не уступающие номадам. Они разделяются на довольно многие племена, из которых ближайшие к Танаису (Дон И. А.) отличаются большей дикостью, а прилегающие к Боспору — более мягкими нравами». Названия меотских племен сохранили также посвятительные надписи IV‑III вв. до н. э. на каменных плитах с территории Боспорского царства. Это синды, дандарии, тореты, псессы, фатеи, досхи. Они были в подчинении или зависимости от правителей Боспора. Таманский полуостров и прилегающие к нему территории к югу от Кубани занимали синды. По Черноморскому побережью античные авторы указывают керкетов, торетов, зихов и другие племена, часть из которых причисляют к меотам. Основной массив меотских племен — это коренное население Северо–Западного Кавказа, принадлежавшее к кавказской языковой семье. Так считает большинство ученых–кавказоведов. На основании анализа местных языков и по данным топонимики исследователи (И. А. Джавахишвили, Е. И. Крупнов и др.) доказали принадлежность меотов к одним из отдаленных предков адыгов. Целый ряд имен собственных, сохранившихся на боспорских каменных стелах, можно встретить у современных адыгов (например, Баго, Дзадзу, Блепс и др.). Следовательно, и наука об именах — ономастика — подтверждает кавказское происхождение этих племен. Раскопки меотских поселений на левом берегу Кубани (Тахтамукаевское первое и Новочепшиевское городища) показали непрерывность жизни на них с последних веков до н. э. до VII в. н. э. Таким образом, на основе позднемеотской культуры первых веков н. э. происходит формирование культуры раннеадыгских племен. Иной точки зрения на происхождение синдов и меотов придерживается лингвист О. Н. Трубачев, который, игнорируя данные кавказской археологии и лингвистики, относит эти племена к праиндийцам, сохранившимся на Северо–Западном Кавказе с эпохи бронзы.

Культура меотов складывается на заре железного века и продолжает развиваться на протяжении более чем десяти веков, претерпевая значительные изменения и испытывая воздействие культур соседних народов и государств. Древнейшие памятники меотской культуры (протомеотский период) датируются VIII— VII вв. до н. э. и представлены преимущественно грунтовыми могильниками (Николаевский, Кубанский, Ясеновая Поляна, Псекупские и др.) на левобережье Кубани и в бассейне рек Белая и Фарс. В. настоящее время выявлено и одно поселение IX‑VIII вв. до н. э. у села Красногвардейского. Захоронения в протомеотских могильниках представляли собой неглубокие грунтовые ямы. Умерших хоронили скорченно на боку или вытянуто на спине. Рядом с покойником в могиле помещался погребальный инвентарь. Обычно это чернолощеная глиняная посуда: черпак с высокими ручками, миски, кувшинчики, корчаги, разнообразные горшки; бронзовые украшения, а в погребениях воинов — бронзовые наконечники копий и стрел, бронзовая секира, каменные боевые молотки, а позднее — железные мечи и кинжалы с бронзовыми рукоятями, железные наконечники копий. Особенно разнообразны бронзовые детали конских уздечек — удила и псалии, бляхи — украшения ремней конской сбруи. Типы оружия и конской узды из протомеотских могильников Прикубанья сходны с изделиями так называемого киммерийского типа, распространенными на обширных территориях Северного Кавказа, Подонья, Украины и Поволжья, что отражает тесные связи населения Северо–Западного Кавказа в начале I тысячелетия до н. э. со степным миром Юго–Восточной Европы. Меоты на протяжении всей своей истории находились в тесных взаимоотношениях с кочевыми ираноязычными племенами: сначала с киммерийцами, затем со скифами и сарматами.

Киммерийцы являются первыми племенами Северного Причерноморья, известными нам по имени. Этот воинственный народ, знакомый грекам со времен Гомера, неоднократно упоминаемый в ассирийских клинописных текстах, обитал в степях Северного Причерноморья, до начала VII в. до н. э., когда он был отчасти вытеснен, отчасти ассимилирован скифами. Ранняя история скифов связана с военными походами в страны Передней Азии через Кавказ в VII—нач. VI в. до н. э., где они играли активную роль, успешно воюя на стороне то одних, то других древневосточных государств. Впервые скифы упоминаются в ассирийских документах в 70–х гг. VII в. до н.’э., когда они в союзе с Мидией и государством Манна выступили против Ассирии. Геродот (V в. до н. э.), описывая пребывания скифов в Передней Азии, отмечал, что «скифы владычествовали над ней в течение 28 лет и все опустошали своим буйством и излишествами. Они взимали с каждого дань, но, кроме дани, совершали набеги и грабили». В начале VI в. до н, э., потерпев поражение от мидян, скифы вернулись в Северное Причерноморье. В этот период (VII‑VI вв. до н. э.) на всей территории Предкавказья обитали многочисленные скифские племена. Это был не только плацдарм, откуда скифы отправлялись в походы через перевалы Кавказа, но и постоянная зона их обитания. В конце XIX—нач. XX века на Кубани были раскопаны погребения родоплеменной знати времени завершения скифских переднеазиатских походов и возвращения их в Причерноморье. Это Келермесские, Костромской, Ульские курганы, расположенные на левобережье Кубани — в бассейне р. Лабы. Под огромными земляными насыпями были найдены богатейшие могилы вождей с многочисленным погребальным инвентарем, украшениями и парадной посудой из золота. Некоторые из них являлись военными трофеями из Передней Азии. Захоронения обычно сопровождались многочисленными конскими жертвоприношениями.