Джеффри Ричелсон - Шпионы ХХ века: от царской охранки до ЦРУ и КГБ

В начале переговоров премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж изложил три условия возобновления нормальной торговли: прекращение всех враждебных действий и пропаганды в пределах Британской империи или на ее границах; незамедлительный обмен всеми оставшимися британскими и русскими военнопленными и признание "в принципе" долгов царской России перед Антантой.

И хотя советский уполномоченный Леонид Красин был настроен весьма примирительно, вскоре прибыл приказ министра иностранных дел Георгия Чичерина взять более жесткий курс:

Вы [не] должны поддаваться на британский шантаж. На Востоке сложилась затруднительная для Англии ситуация. В Персии она почти беспомощна перед лицом революции. Волнения в индийских войсках нарастают… Капитулянтская политика не даст нам ничего…

Ленин еще менее дипломатично советовал Красину: "Эта свинья Ллойд Джордж врет без стыда и совести. Не верьте ни слову из того, что он говорит, и вытянете из него втрое больше, чем он предлагает".

Оба послания были перехвачены, прочитаны GC&CS и переданы Ллойду Джорджу и его главным министрам. Таким образом, премьер-министр был готов к приходу Красина 29 июня на Даунинг-стрит, 10, когда тот зачитал текст длинного послания, которое Ллойд Джордж охарактеризовал как "смахивающее на лекцию, а не на деловой ответ". На следующий день Ллойд Джордж отправил советскому уполномоченному официальное заявление о британских условиях торгового соглашения, включавшее требование к советскому правительству дать "категорические ответы, да или нет". 1 июля Красин уехал в Россию на британском эсминце за новыми инструкциями. Вернулся он в начале августа.

В этот период GC&CS предоставила сокрушительные доказательства, что советская торговая делегация осуществляла в Британии подрывную деятельность. Состоявшая на содержании у Советов "Дейли геральд" стремилась посредством искажения и подтасовки новостей посеять опасения, что рабочих не удастся призвать воевать против Советов в Русско-польской войне. Лейбористская партия и Конгресс трейд-юнионов образовали Совет действия, призванный препятствовать — если потребуется, с применением силы — планам интервенции на стороне Польши. Согласно меморандуму начальника имперского Генерального штаба сэра Генри Уилсона, дешифровки GC&GS указывали, что "Совет действий" поддерживает теснейшую связь и сотрудничает с русскими Советами с целью привести Британию к упадку и краху". Выслушав откровения GC&CS, Кабинет министров вознамерился изгнать всю советскую делегацию. Ллойд Джордж сумел отговорить своих коллег-министров от столь безоглядных действий, но только согласившись на другую отчаянную акцию. Он согласился предать огласке содержание восьми перехваченных телеграмм, передав их во все национальные газеты, кроме "Дейли геральд".

Телеграммы, которыми обменивался заместитель комиссара иностранных дел Максим Литвинов со своим начальником Георгием Чичериным, касались финансовых трудностей "Дейли геральд" и советской заинтересованности в продолжении ее деятельности как крайне левой газеты. Так, в послании от 11 июля Литвинов сообщал Чичерину, что "если мы не поддержим "Дейли геральд", ныне испытывающую крайние затруднения, газете придется свернуть вправо… В русском вопросе она ведет себя, будто наш орган… и решительно выступает за активные действия… Считаю работу "Дейли геральд" чрезвычайно важной для нас".

Поскольку во всех телеграммах использовался один и тот же шифр, британцы явно надеялись, что Советы могут не понять, что и другие их шифры столь же уязвимы. Прессу также просили внести дезинформацию, заявив, что тексты были получены от "нейтральной державы". Однако, к великому огорчению Ллойда Джорджа, статья в "Таймс" начиналась со слов: "Британское правительство перехватило следующее сообщение по беспроволочному телеграфу". Эта болтливость не повлекла никаких проблем. То ли Советы не читали "Таймс", то ли заключили, что взломан только шифр "Марта".

Осенью 1920 года торговые переговоры зашли в тупик. Обвинения во вмешательстве в британские дела, а также время, ушедшее на подготовку обмена военнопленными — еще одно из предварительных условий Ллойда Джорджа перед переговорами, — не давали переговорам стронуться с мертвой точки. 30 сентября и 12 октября Кабинет министров откладывал возобновление переговоров. Лишь 18 ноября, после освобождения последних британских пленных из советских тюрем, кабинет согласился возобновить переговоры.

И снова GC&CS смогла предоставить ценную информацию о советской стратегии ведения переговоров. Расшифрованные сообщения указывали, что настоящая свобода действий предоставлена Красину только в отношении торговли. Если же дойдет до прекращения враждебных действий и пропаганды, а также улаживания вопроса о царских долгах, Политбюро строго-настрого приказывало только "декларировать принципы". В начале января 1921 года Красин направился в Москву, увозя черновик договора. Однако к тому времени британские дешифровщики уже лишились своего источника информации.

Своим донесением Михаил Фрунзе — командующий советскими войсками, сражавшимися против белогвардейского генерала Врангеля, — извещал советских вождей, что "абсолютно все наши шифровки расшифрованы врагом… Все наши враги, особенно Англия, в точности знают нашу подноготную — и на войне, и в дипломатии".

Советы отреагировали неделей позже, приказав торговой делегации в Лондоне полагаться только на курьеров, "пока не будут введены новые шифровальные системы". Поначалу эти системы взлому не поддавались. 22 марта Синклер проинформировал Кабинет министров, что "хотя ежедневно мы получаем большое число телеграмм, в настоящее время расшифровать их невозможно".

Но когда GC&CS уже ничего не могла поделать, на помощь британцам в переговорах пришли события в России. Тяготы советского режима привели к более чем сотне восстаний в течение февраля, достигших наивысшей точки в Кронштадтском мятеже, и подавление этих беспорядков стоило Красной армии жизней 10 тысяч солдат.

Мятежи ускорили смену военного коммунизма новой экономической политикой. Перемена экономической политики только обострила стремление советских вождей завершить торговые переговоры поскорее. В результате, когда Красин вернулся в Лондон, он потребовал только незначительных поправок в черновом соглашении, увезенном в Москву двумя месяцами ранее. Переговоры возобновились 11 марта и окончились 14 марта, а соглашение было подписано двумя днями позднее.

Соединенные Штаты тоже преобразовали свою военную шифровальную канцелярию в гражданскую организацию, возглавленную Гербертом Ярдли. Ярдли, родившийся в Вашингтоне, штат Индиана, в 1889 году, с 1907 по 1912 год работал телеграфистом на различных железных дорогах. Прибыв в Вашингтон в 1912 году, он поступил на службу в Госдепартамент на должность телеграфиста-шифровальщика с зарплатой 900 долларов в год.