Джеффри Ричелсон - Шпионы ХХ века: от царской охранки до ЦРУ и КГБ

В Британии вся деятельность по электронной разведке была возложена на Правительственное училище кодов и шифров (Government Code and Cipher School, GC&CS) в Блетчли-Парк, также известное под названиями Военная станция X и Комната 47 Министерства иностранных дел. Работа GC&CS проходила в группе хижин — одноэтажных деревянных строений разнообразнейших размеров и форм. Хижина 6 дешифровала немецкие армейские и авиационные радиограммы "Энигмы", а Хижина 3 поставляла разведывательные сводки, основанные на дешифровках Хижины 6. Ответственность за расшифровку военно-морских посланий "Энигмы" лежала на Хижине 8, а Хижина 4 выдавала разведданные, основанные на достижениях Хижины 8.

Многие ключевые личности были ветеранами Комнаты 40, в том числе Найджел де Грей и Дилли Нокс. Алестер Деннистон из Комнаты 40 руководил GC&CS, пока в 1941 году болезнь не привела его на больничную койку. Его сменил на посту капитан Эдуард Трейвис.

Эксцентричность Алана Тьюринга превосходил только его гений. Во избежание кражи он приковал свою кофейную кружку цепью к батарее парового отопления, а свои сбережения обращал в серебряные слитки, закапывая их в лесу Блетчли-Вудс (и не смог найти их по окончании войны). Среди его интеллектуальных достижений был труд, озаглавленный "О вычислимых числах", продолжавший работу чешского математика Курта Геделя. Гедель в 1931 году доказал, что все сложные математические и логические системы до некоторой степени являются неполными. В своей работе "О вычислимых числах", опубликованной в 1936 году, Тьюринг создал модель машины, которая может двигаться вдоль бесконечно длинной ленты, размеченной квадратиками, направо или налево, считывая и меняя или считывая или оставляя неизмененными нули или единицы, появляющиеся в каждом квадратике. Он продемонстрировал, что, хотя такая машина может рассчитать все, что поддается вычислениям, она не способна определить, могут ли быть решены потенциально разрешимые проблемы. Позднее стало ясно, что гипотетическая машина, описанная в его статье, является идеализированным компьютером широкого назначения.

Вторая мировая война также породила криптографические подразделения в Канаде и Австралии, помогавшие союзным войскам и ставшие важными партнерами в послевоенном альянсе электронной разведки. В июне 1941 года Канада учредила Исследовательское подразделение национального совета по исследованиям (Examination Unit of the National Research Council). Ha роль главы новой организации, следуя предложению начальника корпуса связи США генерала Джозефа Моборня, канадцы завербовали не кого иного, как Герберта Ярдли.

Штат Исследовательского подразделения на считанные месяцы разросся до 25 человек, и к концу 1941 года оно было занято перехватом и расшифровкой простых радиограмм, которыми обменивались немецкие абверовские кураторы в Гамбурге и их агенты в Латинской Америке. В то же самое время оно расшифровывало корреспонденцию делегации Виши в Оттаве, каковую подозревали в проведении тайных пропагандистских операций в Квебеке.

Но ни американская SIS, ни Блетчли-Парк не считали Ярдли хотя бы отчасти подходящей кандидатурой — из-за обширного нарушения секретности, которое являли собой его мемуары, опубликованные в 1931 году, — "Американская Черная камера". В январе 1942 года, к великому облегчению канадцев, он, получив отставку, ушел без шума. Уход Ярдли и прибытие британского руководителя Оливера Старчи открыло путь к более близкому сотрудничеству с (а в некоторой степени и под руководством) GC&CS, в ходе которого Британия передала Канаде ключи к шифрам правительства Виши.

Война также заставила вернуться в мир криптографии Австралию [40] Во время Первой мировой войны австралийская Военно-морская коллегия (Naval Board) учредила собственную версию Комнаты 40. . В январе 1940 года австралийский Генеральный штаб учредил небольшое криптографическое подразделение, состоявшее из четырех академиков Сиднейского университета, добровольно вызвавшихся исследовать иностранные шифры и коды, если подобное искусство потребуется в будущем. В 1941 году подразделение стало частью Специального разведывательного бюро (Special Intelligence Bureau), сумевшего взломать один из шифров, которым пользовалась японская миссия в Австралии.

Во время Второй мировой войны разгадка систем кодов и шифров врага стала куда более сложной задачей, чем во время Первой, из-за того, что открытый текст преобразовывался в цифры и буквы в результате куда более сложного процесса.

Немецкая военная машина "Энигма", использовавшаяся во Второй мировой войне, была создана еще в конце предыдущей мировой войны, когда в апреле 1918 года 39-летний инженер-электрик Артур Шербиус взял патент на шифровальную машину нового типа. Немецкий Военно-морской флот поставил на вооружение машину "Энигма" Шербиуса в 1926 году, армия — в 1928-м, а ВВС — в 1935-м. С 1939 года и на протяжении всей войны машину то и дело совершенствовали, что все больше и больше затрудняло расшифровку ее сообщений.

Видом машины "Энигма" напоминали пишущие машинки с 26-буквенной клавиатурой, и эти буквы были расположены точно так же, как на стандартной немецкой пишущей машинке. Позади клавиатуры находился "распределительный щит" с двадцатью шестью крохотными круглыми окошками, расположенными точно так же, как клавиши. Нажатие клавиши посылало электрический импульс через электрически подключенные кодовые колесики, подсвечивая букву на ламповой панели, но совсем не ту, которую ввели на клавиатуре. При переводе открытого текста в шифрованный каждая буква исходного сообщения печаталась на клавиатуре, а получающиеся буквы записывались. Затем результирующий текст передавали азбукой Морзе.

Трудность в расшифровке сообщений "Энигмы" создавал процесс, посредством которого исходное сообщение преобразовывалось в передаваемое. В этом процессе в армейских и авиационных машинах "Энигма", помимо прочего, в каждой машине участвовали три ротора (произвольно выбираемые из пяти имеющихся), каждый на двадцать шесть положений, и распределительные панели, подключавшие буквы клавиатуры к буквам ламповой панели. В результате при первом нажатии на клавишу "L" могла загореться "В", но поскольку роторы поворачивались, последующее нажатие буквы "L" на клавиатуре приводило к высвечиванию не "В", а какой-нибудь другой.

Как именно будет преобразовано исходное сообщение, зависело от того, какие три из пяти возможных роторов выбраны, и от порядка их расположения в машине. Когда 60 возможных вариантов расположения роторов сочетались с 17 576 возможными положениями колец каждого их них (263) и свыше 150 триллионами возможных подключений распределительной панели, возможное число ежедневных комбинаций клавиш могло достигать приблизительно 159 квинтильонов. Оператор с аналогичной машиной "Энигма", настроивший ее таким же образом, как и отправитель, мог восстановить исходное сообщение, просто печатая полученное сообщение на машине. Для тех же, кто не располагал информацией о выборе роторов, порядке колесиков и подсоединения распределительной панели, решить эту задачу было непомерно сложнее. Фактически немцы считали ее неразрешимой.