Александр Немировский - Слоны Ганнибала

Ганнибал с интересом слушал Дукариона. Он видел в нем первого подданного великой западной державы, столицей которой он сделает Рим. Нет, он не вернется в Карфаген, где его будут стеснять на каждом шагу. Он станет повелителем всех этих обиженных и недовольных Римом людей. И его держава будет такой же разноплеменной, как войско.

Распустив воинов-иберов по домам, чтобы с наступлением весны они снова собрались в Новом Карфагене, полководец отправился в Гадес принести обет Господину Мелькарту. В Гадесе Ганнибал должен был встретиться и с Магоном.

Огромные волны подкатывались к скале, составлявшей подножие храма Мелькарта, и с грохотом разбивалась. Снова и снова катились валы, как разъяренные упорством врага, обезумевшие воины, брошенные на приступ невидимым полководцем. Его непреклонная воля обрекала их на смерть и забвение, превращала в водяную пыль, но на их место становились все новые и новые бойцы с изогнутыми щитами и острыми копьями. Снова и снова катились волны.

Это прекрасное, неповторимое зрелище рождало необычные мысли. «Война, всюду война! — шептал Ганнибал. Он ощутил привкус соли, словно прижался к лицу матери и ее слезы высохли у него на губах. — Океан воюет с берегом, берег — с ветром, племя идет на племя, а кто я в этой войне? Всесильный полководец или игрушка в руках могущественных сил? Властен ли я над войной, которая началась до моего рождения и будет после меня? Пусть мне захочется бросить войско и бежать в степи к Масиниссе, жить в мапалии и охотиться на диких коз. Прекратится ли война, виновником которой считают меня, Ганнибала? Распустят ли римляне свои легионы и потопят флот, откажутся ли рабби от иберийских рудников, приносящих им баснословные доходы? Нет! Тысячу раз нет! На мое место станет другой, мой брат Газдрубал или Ганнон. И все равно будет война. Снова и снова будут катиться волны и рассыпаться в водяную пыль. И, если я бессилен перед потоком событий так же, как эта волна не может остановиться или повернуть вспять, значит, есть что-то, что сталкивает волны с камнями и племена с племенами. И это что-то мы называем Мелькартом, воздвигаем ему храмы и алтари, приносим жертвы».

Ганнибал выхватил из ножен кинжал и бросил в море.

Уже почти тысячу лет на этой скале верующие приносили морю жертвы, финикийские и карфагенские купцы кидали в волны слитки серебра и монеты, янтарь, перстни с драгоценными камнями. Они просили у Мелькарта доброго ветра и богатой добычи. А этот человек на скале бросил в океан свое оружие и просил взамен ярость.

Ганнибал шагал к дому старейшины, где остановился Магон.

Полководец внимательно выслушал рассказ брата о заседании Большого Совета, на котором Ганнон и его сторонники потерпели позорное поражение. Когда вновь прибывший посол сказа: «Здесь я приношу вам, карфагеняне, войну и мир, выбирайте!» — никто из рабби не заколебался. «Выбирай сам!» — раздался единодушный крик, и римлянин выбрал войну.

Магон рассказал также о новом отряде боевых слонов, который подготовлен в «Маленькой Индии» и сейчас находится на пути в Иберию вместе с самим Рихадом.

— А как Гайя? — спросил Ганнибал. — Выполнит ли он мою просьбу?

— Гайя обещал прислать тебе полторы тысячи всадников. Но сына Масиниссу пока прислать он не может, так как тот исчез.

— Исчез? — удивился Ганнибал.

— Да, он скрылся после того, как отец наотрез отказался помочь ему жениться на Софонибе. Но я думаю, что Гайя хитрит. Нумидиец спросил, зачем тебе Масинисса, если ты взял Сагунт.

— Как сказать, — ответил Ганнибал тихо. — Может быть, Гайя понял то, о чем не догадываешься ты. Сагунт только начало. Из Сагунта дорога ведет в Рим.

— В Рим! — воскликнул Магон. — Но ты забываешь о дальности пути, о множестве диких племен, с которыми нам придется встретиться!

— Нет, я все это знаю.

— А чем ты будешь кормить воинов во вражеских землях? Чем?

— Я все равно пойду на Рим, даже если мне самому придется жевать кожу сапог и есть человечину.

Шагают слоны Ганнибала. Корзины на их спинах покачиваются, как лодки в море. Наемники стоят по обочинам дороги, пропуская вперед слонов. Лишь немногим из этих тысяч иберов и кельтов, сардов и балеарцев довелось видеть слонов. С суеверным ужасом они взирают на животных, не похожих ни на одного зверя их гор и лесов. С восхищением они разглядывают их толстые, как вековые дубы, ноги, в которых ощущается невиданная мощь. И эта мощь послушна их повелителю — Ганнибалу. Он, кажется, не только понимает языки всех племен, но, подобно волшебнику, может управлять этими сказочными животными. Стоит ему подать знак, и они ринутся и растопчут каждого, кто осмелится перечить карфагенянам.

Шагают слоны Ганнибала. Гудит и стонет под их ногами земля. В тяжелой поступи слонов — непреклонность воли полководца и неотвратимость возмездия. Рим должен быть уничтожен. Рим будет раздавлен карфагенскими слонами. Десятки дней отделяют войско Ганнибала от Италии. А какие препятствия его ожидают? Реки, обрывы, снежные горы, воинственные и дикие племена. Но разве меньше преград было у этих слонов на пути к Иберии? Перед тем как стать послушными человеческой воле, они прошли суровую школу Рихада, человека, стоящего целой армии. Рихад совершил то, что не удалось никому. Он приручил диких «ливийцев», которых считали непригодными к войне.

Рим должен быть уничтожен. Такова цель похода, известная лишь ближайшим помощникам Ганнибала. Для остальных движение на север, к Пиренеям, — это только завоевание еще не захваченной карфагенянами части полуострова от реки Ибер до Пиренеев.

Шагают слоны Ганнибала. Пыль поднимается из-под их ног и повисает в воздухе, покрывает лица всадников и пехотинцев, ложится на конские попоны. Осталась позади цветущая долина Ибера. У Эмпория [38] Эмпорий (теперь Ампориас) — греческая колония, основанная жителями Мессалии в V веке до н.э; город обладал хорошей гаванью и играл важную роль в торговле , белые дома которого раскинулись по берегу подобно грозди винограда, карфагеняне простились с морем. Они бросали в волны клоки волос и шептали слова заклятий. Они собирали на берегу блестящие от влаги камешки и прятали их в ножны, привязывали на шею и к поясу.

Пестрое, как праздничная процессия, войско поднимается все выше и выше в горы. Только изредка попадаются огороженные камнями клочки пашни на склонах гор. Племя летанов спешит увести стада подальше от прожорливого, как саранча, воинства.

Шагают слоны Ганнибала. Открылась скалистая цепь Пиренеев — рубеж Иберии. Теперь уже всем ясно, что Ганнибал задумал нечто более грандиозное, чем завоевание всей Иберии. Три тысячи иберов во главе с Алорком отказались покинуть родную землю. Ганнибал мог окружить их и раздавить слонами. Но он не сделал этого. Ганнибал понимал: тогда поднимется против Карфагена вся Иберия. Справится ли с новым восстанием Газдрубал Младший, которому он оставил всего лишь двадцать тысяч пехотинцев, всадников и моряков? Поразмыслив, Ганнибал дозволил остаться в Иберии всем, кто не желает разделить с ним риск похода. Таких оказалось около одиннадцати тысяч человек. Отпуская всех желающих, Ганнибал одновременно избавлялся от трусливых и ненадежных воинов, которые могут впоследствии стать обузой. Еще десять тысяч человек он оставил во вновь завоеванной области между рекой Ибером и Пиренеями. Он не имел намерения отказаться от завоеваний в Иберии, для того, чтобы сломя голову устремиться в другие страны. Он знал, что за его спиной надежный тыл, обеспеченный сильным и верным войском.