Николай Коняев - Тайны Шлиссельбургской крепости

Перед сдачей Орешка защитники замуровали в стену икону Казанской Божией Матери в надежде на то, что она поможет вернуть крепость России.

Медленно, но неотвратимо сплетаются в глубине столетий гибельные для нашей страны сети. Но еще далека опасность, а уже подыскивается то, что способно одолеть надвигающуюся беду…

Уместившись в пространство двух лет, сошлись даты…

В 1578 году родился Дмитрий Михайлович Пожарский, будущий освободитель Москвы.

А на следующий год обрели чудотворную икону Божией Матери, получившей название Казанской…

Вот две даты, два события, из которых предстояло произрасти спасению нашего Отчества от разрушительной смуты, в которую ввергли его властолюбие и алчность, разврат и своеволие…

Как и многое на Руси, история Казанской иконы Божией Матери тоже начинается во времена царствования Иоанна Васильевича Грозного…

После страшного пожара, уничтожившего 23 июня 1579 года в Казани весь посад, дочери казанского стрельца Матроне явилась во сне Богородица, указавшая место на пепелище, где находится Ее икона. На этом месте 8 июля 1579 года и откопали завернутую в ветхое вишневое сукно — это был рукав однорядки — икону…

Сама икона — таких икон еще не было на Руси! — была необычной, и вся она «чудно сияла светлостью, как будто была написана новыми красками. Земная грязь не коснулась чудного Образа»…

Тотчас послали известить казанского архиепископа Иеремию, но он посчитал излишним осматривать находку несмышленой девочки, и вместо него на пожарище пришел священник из ближайшей к пожарищу Николо-Гостинодворской церкви. Первым этот священник и поднял икону, чтобы поставить на приготовленный помост.

Звали священника Ермолай…

Уже на следующий день начались исцеления. Перед иконой прозрел казанский слепой Никита…

Но оказалось, что образ Казанской Божией Матери дарует и духовное прозрение.

И самое первое чудо от него — это самовидец, как он потом сам называл себя, священник Ермолай, который и поднял из пепелища чудотворный образ, чтобы показать народу.

Пятьдесят лет исполнилось ему тогда, но словно и не было их — в непроницаемых сумерках времени скрыта жизнь иерея Ермолая. И только когда он взял в руки чудотворный образ Казанской Божией Матери, спала пелена с глаз русских людей — во всей духовной мощи явился перед ними облик великого святителя, будущего патриарха Гермогена.

И конечно, никто не догадывался тогда, что чудо, которое совершила икона, превратив иерея Ермолая в грозного святителя Гермогена, было только прообразом чуда, совершенного 22 октября 1612 года, когда вдруг очнулись перед Пречистым Ликом Казанской иконы Божией Матери разъединенные политическими симпатиями и антипатиями русские люди и, ощутив себя единым народом, сбросили с себя вместе с обморочностью смуты и ярмо чужеземных захватчиков.

Тогда, 22 октября 1612 года, загудели колокола в московских церквах и двинулись на штурм Китай-города ратники князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина. Единым приступом были взят Китай-город, и поляки укрылись в Кремле, чтобы через три дня сдаться на милость победителей.

Князь Дмитрий Пожарский на свои средства построил в Москве на Красной площади Казанскую церковь, в которой долгое время хранился тот самый список с иконы, перед которым молились ратники, шедшие освобождать Москву.

Слухи о необычной иконе и тех чудесах, которые были явлены от нее, растеклись по Руси еще до освобождения Москвы. Еще в

1594 году по повелению царя Федора Иоанновича в честь явления чудотворного образа заложили каменный храм Пречистой Богородицы.

Ну а после освобождения от поляков Москвы к иконе пришла всенародная слава, и празднование ее стало совершаться не только в Казани 8 июля, но и в Москве — 22 октября.

Однако лишь в 1642 году, когда у царя Алексея Михайловича родился 22 октября первенец, царевич Дмитрий, государь повелел ввести празднование Казанской иконы Божией Матери по всей Руси.

С этого времени и начинается настоящее торжество чудотворных образов Казанской иконы Божией Матери по всей стране.

В 1643 году в Пензенской губернии вблизи города Нижний Лом была явлена на источнике икона Казанской Божией Матери. Она была поставлена в часовне, затем жители выстроили храм. Икона исцеляла больных, и позже при храме основали монастырь.

В 1661 году Казанская икона была обретена в Тобольске. Дьяку монастыря было указано во сне, чтобы он взял образ Казанской Божией Матери, который в небрежении хранился в чулане одной из церквей, и поставил икону в новой церкви, воздвигнув ее за три дня. Повеление Богоматери было исполнено — в крае сразу прекратились проливные дожди, а больные начали получать от чудотворного образа исцеления.

В 1689 году Казанский образ Божией Матери явился в селе Каплуновка Харьковской епархии. Перед этим образом молился Петр Великий накануне Полтавской битвы.

В 1695 году во время всенощного бдения начала источать слезы в кафедральном соборе Тамбовская икона Казанской Божией Матери.

Похожее чудо произошло и в Шлиссельбурге в 1702 году.

Часовой, стоявший на карауле, заметил исходящий из стены свет.

Наутро в стене появилась трещина, и когда раскрыли кирпичную кладку, увидели, как появляются из стены Младенец, простирающий руку для благословения, увидели Богоматерь, склонившую к Сыну свою голову.

Это был замурованный в 1611 году образ иконы Казанской Божией Матери.

Вспомним, что Тихвинскую икону Божией Матери, проплывшую 26 июня 1383 года в небе вблизи Шлиссельбурга, тоже замуровывали в свое время в стене Пантократорской обители, чтобы спасти от еретиков-иконоборцев…

В этом повторе истории, дивным отсветом ложащемся на само явление Шлиссельбургской иконы, обнаруживается глубокий мистический смысл. Шлиссельбургская икона как бы соединяет в себе две иконы, одна из которых, Тихвинская, именуется Охранительницей северных рубежей России, а другая, Казанская, — Спасительницей нашего Отечества.

Тихвинскую — тогда она называлась Влахернской! — икону освободили из каменного плена через шестьдесят лет.

Шлиссельбургская икона пробыла в каменном плену девяносто лет…

Попытки освободить Орешек предпринимались еще в правление царя Алексея Михайловича.

Осенью 1656 года Нотебург осадило войско воеводы Петра Ивановича Потемкина.

Сорокалетний полководец уже брал и польский Люблин, и шведский Ниеншанц, жег шведские поселения на Котлине, громил шведские корабли, но с Орешком дело у него не заладилось.

Хотя Петр Иванович и начал бомбардировку крепости, установив орудия на Монастырском острове, шведы держались твердо.