Сергей Нечаев - Вена. История. Легенды. Предания

На самом деле, этот человек с манерами опытного обольстителя, не сводивший с Марии-Луизы пламенного взгляда своего единственного глаза, имел приказ шпионить за ней с целью пресечения даже малейших попыток встретиться с Наполеоном. Полученные Адамом-Альбертом фон Нейпергом секретные инструкции были сформулированы вполне определенно:

«Переписка и все другие виды сообщения с островом Эльбой подлежат самому строгому контролю».

Мария-Луиза быстро поняла, что Нейперг — платный шпион Австрии, а посему поначалу она отнеслась к нему не очень ласково. Однако прошло немного времени, и ее отношение к нему стало постепенно меняться. Нейперг оказался отличным музыкантом, а главное, он обладал, во всяком случае, как ей показалось, огромными познаниями и очень привлекательной формой их подачи. Одним словом, как пишет Рональд Делдерфилд, «человек этот отлично разбирался в характерах людей, и в лице Нейперга Габсбурги получили главный козырь».

Очень скоро остроумному и галантному Нейпергу (у Наполеона эти качества отсутствовали напрочь) удалось полностью завоевать доверие Марии-Луизы. Он ухаживал за ней, а она принимала эти ухаживания с каждым днем все более и более благосклонно. При этом Мария-Луиза не могла не заметить, что за ней ведется наблюдение, и когда с письмом от Наполеона к ней приехал брат Марии Валевской, полковник Теодор Лончиньский, она приложила все усилия, чтобы Нейперг об этом не узнал. Она тайно написала Наполеону следующий ответ:

«Я буду счастлива приехать к тебе, как только мне отдадут сына. По моему настоянию его уже должны были привезти сюда, как вдруг пришло письмо от отца. Он просит незамедлительно вернуться в Вену, где на Конгрессе будет решаться судьба нашего сына. Судя по всему, Бурбоны делают все возможное, чтобы отнять у меня Парму. Здесь за мной следят австрийская, русская и французская разведка и контрразведка, а господину де Фитц-Джеймсу приказано арестовать меня в случае, если я все же вознамерюсь поехать на остров Эльбу. Но, несмотря ни на что, верь — мое желание видеть тебя неизменно, и моя любовь к тебе придаст мне силы преодолеть все препятствия. Я уверена, что если только меня не удержат силой, мы в ближайшее время будем вместе; но пока еще трудно сказать, какой оборот примет дело».

А тем временем Нейперг получил приказ изымать все письма Марии-Луизы, но у него в голове уже созрел другой, более хитроумный и надежный план, как не пустить Марию-Луизу на Эльбу. Он был уверен в своей неотразимости, он умело пользовался своими природными данными и достиг в отношениях с женщинами выдающихся результатов. В самом деле, ему позавидовал бы сам Дон Жуан…

Короче говоря, Адам-Альберт фон Нейперг стал делать все, чтобы снискать расположение Марии-Луизы, но это не мешало ему продолжать шпионить за ней. 29 августа 1814 года австрийский император получил от него следующее донесение:

«Ее Светлость перестала упоминать в разговорах остров Эльбу и его обитателя и в данный момент не выказывает ни малейшего желания туда поехать».

На самом деле, все обстояло несколько иначе — Мария-Луиза обманывала Нейперга. Она регулярно получала от Наполеона письма, отправляла ему ответы и вроде бы даже готовилась к поездке на остров. Но вот ее встреча с Теодором Лончиньским не осталась незамеченной. Нейперг тут же сигнализировал об этом в Вену:

«Три дня назад один польский офицер, возвращаясь с острова Эльба, сделал остановку на почтовой станции между Женевой и местом нашего пребывания. Он передал записку от Наполеона императрице Марии-Луизе. Я напал на след этого человека, но узнать о цели его приезда мне не удалось».

Историк Рональд Делдерфилд пишет:

«В первый период своего пребывания на курорте бывшая императрица вроде бы почти решила, что она должна соглашаться с желаниями своего сосланного мужа.

Это стало сигналом для Нейперга. Он стал лихорадочно объяснять своей подопечной, насколько опасно было бы ехать к Наполеону, и что это обязательно обрушило бы на нее гнев ее отца и его могущественных друзей и союзников. Он последовательно не ослаблял давления, намекая, объясняя, аргументируя, умоляя, и каждую ночь отправлял депеши, докладывая встревоженным государственным деятелям, собравшимся в Вене, о развитии ситуации.

Его сообщения тщательно изучались. Как бы ни были заняты делом перекройки Европы, императоры и короли в Вене все же выкраивали час-другой, чтобы прикинуть, что может случиться, если Наполеон сможет заручиться симпатиями всего мира в связи с насильственной разлукой его с женой и сыном. Поэтому было существенно важно представить дело так, что инициатива разрыва исходит от Марии-Луизы, и показать всем, что именно она, жена и мать, преднамеренно присоединилась к врагам своего супруга. Если же заставить ее уехать из Савойи и перебраться в какое-то более отдаленное от Эльбы место, появится повод обвинить победителей в бесчеловечном отношении к поверженному врагу».

Как видим, дело начинало принимать весьма крутой оборот, но тут вдруг ситуация резко изменилась, и виноват в этом оказался сам Наполеон. Его последнее письмо смутило Марию-Луизу. Мучимый неутоленным желанием, он вдруг потребовал, чтобы жена срочно приехала к нему. В противном случае он угрожал «увезти ее силой».

Подобная угроза ужаснула Марию-Луизу. Мысль о том, что ее похитят как какую-нибудь танцовщицу из Венской оперы, привела ее в ярость. Экс-императрица вдруг с поразительной ясностью поняла, что ее поездка на Эльбу — это чистой воды авантюра, которая могла поставить крест на ее безмятежной жизни, которую ей гарантировал отец. Она больше не сомневалась и, подумав еще пару дней, написала в Вену:

«Некий офицер привез мне от императора письмо, в котором он приказывает мне немедленно приехать на Эльбу, где он ждет меня, сгорая от любви […] Спешу заверить вас, дорогой папа, что сейчас я менее чем когда-либо склонна предпринять это путешествие, и я даю вам честное слово, что не предприму его никогда без вашего на то согласия».

Нейперг мог торжествовать победу. Теперь он не только твердо знал, что доставит Марию-Луизу в Вену, но и был практически уверен в том, что она станет его любовницей.

Так и случилось: через несколько дней Мария-Луиза выехала в Австрию, а еще через некоторое время они стали любовниками.

Когда тайный агент довел до сведения австрийского императора, каким образом Адам-Альберт фон Нейперг удержал Марию-Луизу на континенте, Франц без малейшего стеснения воскликнул:

— Слава Богу! Я не ошибся в выборе кавалера!

4 октября 1814 года Мария-Луиза в состоянии полного изнеможения прибыла в Шёнбрунн. Она поцеловала сына, а затем поднялась к себе в комнату, чтобы лечь в постель.