Борис Ананьич - БАНКИРСКИЕ ДОМА В РОССИИ 1860—1914 гг.

Частные банкирские дома в Королевстве Польском (Варшава, Лодзь) сыграли большую роль в финансировании промышленности и создании во второй половине XIX в. системы акционерных банков. Первые акционерные банки возникли в начале 70-х гг. при активном участии финансовых и железнодорожных магнатов — Леопольда Кроненберга (Коммерческий банк в Варшаве), Мечислава Эпштейна и Александра Гольдштанда (Варшавский Учетный банк).21 Среди польских банкиров-предпринимателей, сыгравших значительную роль в экономической жизни России, заметной фигурой был И. С. Блиох, владелец крупной банкирской конторы в Варшаве, начавший свою карьеру мелким железнодорожным подрядчиком, превратившийся в крупного железнодорожного дельца, возглавившего Общество Юго-Западных железных дорог. И. С. Блиох преимущественно жил в Варшаве, а делами Общества фактически руководил вице-председатель его правления И. А. Вышнеградский, бывший, по выражению С. Ю. Витте, как бы «поверенным Блиоха в Петербурге» или «его приказчиком».'" В 1877 г. Блиох, к тому времени коммерции советник, награжденный многими русскими и австрийскими орденами за свои исследования по истории железнодорожного строительства, был назначен чле_ном Ученого комитета Министерства финансов.23

/ Процесс первоначального накопления и концентрации торговых капи-' талов принимал иногда самые необычные формы. Так, например, в Москве в начале XIX в. большую роль в развитии кредитных операций играли старообрядческие общины, особенно при Рогожском и Преображенском кладбищах. Рогожцы не только «устанавливали цены на все важнейшие товары» в Москве и на Нижегородской ярмарке, но и оказывали влияние на торговые операции в Иркутской губернии, Бухаре и Хиве."4

Сведения о появлении первых банкирских домов в Москве весьма скудны. К 1818 г. относится возникновение одного из старейших банкирских домов в России «Юнкер и К0», изначально представлявшего собой. магазин модных товаров и перешедшего к регулярным банкирским операциям только к середине XIX в." Незначительными были и размеры операции других банкирских домов Москвы, относящихся к этому времени, - — Томсона, Стерна, Миллера.

Во второй половине XVIII в. в деловой жизни Петербурга и империи заметную роль стали играть придворные банкиры. Среди банкиров Екатерины II широкую известность получил Иван Фредерике, выходец из голландской семьи, глава банкирского дома «Велден, Бекстер и Фредерике». (\И. Фредерике посредничал при заключении Екатериной II в 1769 г. одного из первых русских заграничных займов у амстердамских банкиров Раймонда и Теодора де Смет. После смерти И. Фредерикса придворным банкиром стал английский купец Ричард Сутерланд. В 1788 г. Екатерина II даровала ему титул барона Российской империи. Круг деятельности Р. Сутерланда был весьма широк. Он поддерживал деловые отношения со многими банкирскими домами Европы и способствовал заключению рус-

ских займов, особенно в Голландии, через банкирский дом «Гопе и Ки», превратившийся в 1780—1790-е гг. в основного кредитора русского правительства. Р. Сутерланд занимался вексельными операциями и ссужал деньги многим русским купцам и промышленникам, а также финансировал представителей русской знати из окружения императрицы. В 1791 г. Р. Сутерланд разорился и, чтобы избежать позора, покончил жизнь самоубийством.

Скандал, вызванный банкротством Р. Сутерланда, послужил одной из причин организации Павлом I .в марте 1798 г. «Конторы придворных-банкиров и комиссионеров Воута, Велио, Ралля и К,0» для внешних и внутренних финансовых операций.26''Роберт Воут был связан с банкирским домом «Гопе и К('» и выполнял его поручения в России. Он не оставил заметного следа в деятельности конторы и был уволен из нее уже в сентябре 1798 г. Новым компаньоном Велио и Ралля в октябре 1798 г. стал Н. С. Роговиков. Все трое были возведены Павлом I в июле 1800 г. в баронское достоинство. Иосиф Петрович (Жозе Педро Целистино) Велио был по происхождению португальцем и прослужил в конторе придворных банкиров до 1802 г. Александр Франц Ралль оставался в должности придворного банкира вплоть до 1817 г., а Н. С. Роговиков был связан с конторой придворных банкиров почти до самой смерти в 1809 г. В последний период деятельности конторы в нее входили также братья Андрей и Петр Северины, Контора придворных банкиров поддерживала тесные отношения с кредиторам нерусского правительства и имела постоянные связи^ с банкирскими .домами Гамбурга. Лондона, Лейпцига, Берлина, Вены, "Дрездена, Генуи и других городов. Она использовала своих европейских корреспондентов для своевременной доставки денег в места дислокации подразделений русской армии и флота во время военных действий в Европе, а также дипломатическим представителям русского прази-тельства за границей. Придворные банкиры участвовали в торговых операциях, занимались покупкой оружия и следили за состоянием вексельных курсов. Все компаньоны по придворной конторе имели свои собственные торговые дома или банкирские конторы и активно участвовали в деловой жизни империи и как частные лица. В момент создания конторы Павел I пытался ограничить частную деятельность предпринимателей, входивших в ее состав, и даже имел намерение лишить их прав на собственное дело, однако из этой затеи ничего не вышло. Как отмечает И. И. Левин, в Петербурге в первой четверти XIX в. имелся целый ряд довольно богатых частных банкиров. Видную роль среди них играли банкиры Амбургер. Берлин, кредитовавший М. М. Сперанского, Ливио, Бетлинт.2'

Контора придворных банкиров официально просуществовала до середины 1811 г., однако ее влияние значительно упало уже к 1807 г. С образованием Министерства финансов и такого важного его подразделения, как Особенная канцелярия по кредитной части, операции, связанные с международными расчетами, почти целиком перешли в это ведомство. Однако институт придворных банкиров сохранился до середины XIX в. и продолжал играть значительную роль в экономической и финансовой жизни империи, о чем свидетельствует активная деятельность последнего придворного банкира А. Л. Штиглица.

В финансовой жизни Петербурга до середины XIX в. значительную роль играл банкирский дом барона Штиглица. История его возникновения восходит к концу XVIII столетия, когда в Россию из г. Арольсен княжества Внльдек (Западная Германия) переселились братья Николай и Бер-нгард Штиглицы. Первый основал в Петербурге торговый дом, а второй занялся винными откупами в Кременчуге. В 1803 г. в Россию приехал и третий брат — Людвиг, унаследовавший дело Николая и разбогатевший в результате разного рода товарных операций во время войны с Наполеоном I и Континентальной блокады Англии.1'8 Соперником Л. Штиглица в эти годы выступал придворный банкир барон Ралль. Однако, после того как в 1817 г. его дела пошатнулись и он вынужден был прекратить платежи, «все торговое сословие указало на Штиглица как на достойного занять первенство на Петербургской бирже». В 1820-е гг. «богатство и кредит» Штиглица «принесли ему европейскую славу». В 1828 г. Штиглиц получил от Николая I баронский титул, «значение его на всемирной бирже. . . увеличилось», а в 1830-е гг. он «уже мог равняться богатством с известным гамбургским банкиром Соломоном Гейне».29