Хорхе Анхель Ливрага - Театр мистерий в Греции. Трагедия

Однако Клитемнестра не уступает, она говорит, что Приам принял бы такие почести.

Храм Зевса в Олимпии, реконструкция

(из книги: Guillaume-Abel Blouet, Expedition scientifi que de Moree , vol. 1–3, 1831–38)

Босым – чтобы не обидеть богов – Агамемнон сходит с колесницы, и тут, наконец, впервые на виду оказывается Кассандра, до этого скрытая в тени. Ступив на пурпур, Агамемнон велит обращаться с чужестранкой любезно и уважительно, но в его устах это звучит натянуто и иронично.

Свита из военачальников и воинов удаляется, а Агамемнон по пурпурному ковру направляется к дверям дворца, и ему явно не по себе, однако Клитемнестра напоминает ему, что рядом море, неиссякаемый источник пурпура, и поэтому его много во дворце, как и других богатств. Наконец Агамемнон входит во дворец. Когда он переступает порог, царица испускает победный возглас:

Хор исполняет третий стасим, полный ужаса и роковых предчувствий, в то время как душа старцев обращается к песни Эриний – песни смерти. Хор снова настойчиво вспоминает поверье о том, что слишком удачливый человек, упорно стремящийся умножить свою славу и богатство, навлекает на себя гнев богов. Лишь Зевс волен дать каждому то, что ему надлежит. Хор говорит о необратимом законе, которому подвластны все, и вспоминает, как Зевс молнией испепелил Асклепия за то, что тот воскресил Ипполита*. (Тема воскрешения из мертвых появится в папирусах коптской эпохи и в других рукописях, хранившихся в Александрийской библиотеке, а возможно, и позже, в Византийской. Воскрешение упоминается как магическое искусство, которым владели посвященные в Мистерии врачи и которое они не имели права применять. Это может и буквально соответствовать истине, и быть символом опасности духовного воскрешения для того, кто еще не готов к нему.)

Хор мрачно поет о двух судьбах – возможно, о судьбах Агамемнона и Клитемнестры. Во всяком случае, о жертве и палаче. Они погибают. И хор умолкает.

В греческой трагедии после подобной скорбной песни обычно раздается крик жертвы. Двери дворца резко распахиваются, и слышится крик, но это не предсмертный вопль, это Клитемнестра призывает Кассандру войти в дом. Но психологический эффект достигался в полной мере, и не удивительно, что многие зрители в этот момент не могли сдержать крика ужаса.

Кассандра, гордая в своей скорби, продолжает сидеть в повозке, и ее бьет дрожь. Но Клитемнестра напоминает ей, что сам Геракл был продан в рабство Омфале, царице Лидии, так что она должна оставить свою гордость. Корифей приближается к повозке и осторожно помогает царевне сойти, советуя ей внять словам Клитемнестры. Но Кассандра сопротивляется, и раздосадованная царица поворачивается и уходит, оставив двери дворца открытыми, на случай если Кассандра одумается. Следует вспомнить, что любви дочери Приама* искал сам бог пророчеств Аполлон. После многих просьб он предложил ей этот божественный дар в обмен на ее любовь, и Кассандра приняла его. Однако, когда царевна обрела пророческий дар, она с таким жаром посвятила себя мистике, что не пожелала отдать любовь Аполлону. Влюбленный бог воспринял это как оскорбление и проклял ее. Не имея власти отнять уже дарованное, он обрек ее на то, что ее пророчествам никто никогда не будет верить. С тех пор пророчествам Кассандры действительно никто не верил, и все считали ее безумной. Даже ее венценосный отец не придал ни малейшего значения ее словам, когда она увидела в анналах Судьбы, что причиной разрушения Трои станет деревянный конь, принесенный в жертву Посейдону, и, не послушав ее советов, сделал все наоборот.

Несмотря на отказ Аполлону, Кассандра никогда не теряла духовного контакта с ним, и именно к нему она обращается, огромным усилием пытаясь совладать с охватившим ее волнением (экзальтацией). На это с упреком отзывается хор: зачем со словами, исполненными боли и скорби, она обращается к богу радости и света? Существует несколько версий мольбы Кассандры, вот краткое изложение одной из них: «Аполлон! Ты погибель моя! Ты завлек меня в дом, где вершатся злодейства: даже младенцев здесь не щадят… (преступления Атрея и Фиеста, убийство детей последнего) Роковая веревка! (самоубийство Гипподамии, жены Пелопса) Предательским ударом поверженный супруг, залитый кровью пол! (готовящееся преступление) Вот слышу я детей несчастных плач, съеденных родителем! (дети Фиеста) Да… и еще одно событие ужасное нас ждет; тому, с кем ложе брачное делила, готовит омовенье злая женщина… Сеть преступная, туника, в которой он лежал на ложе… И вот предательский наносится удар, и вот поверженный уж рухнул в чан с водой! И точно так же рукой недрогнувшей я буду сражена!»

Хор, попавший под влияние проклятия Аполлона, не понимает пророчеств Кассандры, но позже, возможно вспомнив свои собственные предчувствия, отвечает:

Старцы признают все пророчества Кассандры, вплоть до мельчайших деталей, а она рассказывает о том, как ей удалось обрести этот драгоценный дар. Но мало-помалу проклятие Аполлона распространяется и на них, и в конце концов старцы начинают сомневаться даже в том, на греческом ли языке говорит Кассандра, поскольку перестают понимать услышанное. Они спрашивают ее, чью гибель предрекает пророчество, и она без колебаний отвечает: Агамемнона. Тогда хор приказывает ей молчать и молит о том, чтобы ничего не случилось. «Вы молитесь, а там убить готовятся», – слышат они. Хор вопрошает: «Да кто же станет жертвой, а кто – преступником?» – показывая тем самым, что предсказание осталось непонятым.

Кассандра в исступлении ломает жезл Аполлона и срывает с себя ленты – символ священных уз. Сверху спускается огненный шар и приближается к ней. Кассандра понимает, что Аполлон лишает ее своих символов, в полной мере осуществляя свою месть. В отчаянии она направляется во дворец, но уже в дверях вскрикивает от ужаса, ибо чувствует запах крови и могилы… Хор уверяет ее, что это кровь жертвенных животных и запах благовоний, воскуряемых в честь Агамемнона. Признеся последние пророчества, она вбегает во дворец. Хор рассуждает о том, что если победоносному Агамемнону теперь придется заплатить собственной жизнью за гибель других, то ни один из смертных не сможет похвастаться своей счастливой участью. Возможно, после ухода Кассандры к старцам вернулась способность понимать предзнаменования? Но на размышления нет времени, поскольку за теперь уже закрытыми дверями слышится предсмертный крик Агамемнона: «О! Я сражен ударом в доме собственном!.. Еще один удар! О, горе, горе мне!»