Барбара Такман - Первый блицкриг. Август 1914

Эти слова долго и много обсуждались военными историками, которые слетаются на поле сражения уже после того, когда оно закончится. Особенно усердствовал Хоффман, который описывает этот случай со злорадной усмешкой и в весьма искаженном виде. Историки достаточно справедливо указывают, что, когда противник отступает, его нужно преследовать, а не спать. Из-за памятного исхода сражения под Танненбергом, преддверием которого был Гумбинен, остановка Ренненкампфа вызвала бурю горячих споров, объяснений и осуждений, не исключая и ссылок на его немецкое происхождение и прямых обвинений в предательстве.

Наиболее возможное объяснение было сделано на сто лет раньше Клаузевицем.

«Вся тяжесть разумного в армии, — писал он о проблеме преследования, — требует отдыха и пополнений. Оно требует от командира исключительной способности видеть и чувствовать дальше настоящего момента и действовать немедленно, чтобы добиться того результата, который сейчас кажется всего лишь украшением победы — роскоши триумфа».

Предвидел или нет Ренненкампф эти конечные результаты, факт заключается в том, что он не мог или думал, что не мог, заставить себя броситься за бегущим врагом и вырвать окончательную победу. Его тыл работал плохо, наступать дальше значило окончательно оторваться от него. Преследуя, он бы удлинял пути подвоза на вражеской территории, в то время как противник, отступая, сокращал свои. Он не мог воспользоваться германской железной дорогой, не захватив немецкого подвижного состава, и у него не было железнодорожных бригад, чтобы переделать колею. Его обоз был в хаотичном состоянии после нападения германской кавалерии; его собственная кавалерия правого фланга действовала плохо; он потерял почти дивизию. Поэтому он решил оставаться на месте.

Вечер был жарким. Полковник Хоффман стоял у дома, в котором разместился штаб, обсуждая прошедший бой и перспективы на следующий день со своим непосредственным начальником генерал-майором Грюнертом, вместе с которым он надеялся управлять более слабыми Притвицем и Вальдерзее. Как раз в этот момент им было доставлено донесение от генерала Шольца, командира XX корпуса. Он сообщал, что огромная русская армия перешла границу силами IV, V корпусов и наступает на фронте шириной восемьдесят-девяносто километров. Хоффман со своей обычной манерой, когда никто не мог понять, говорит он серьезно или шутит, предложил «скрыть» донесение от Притвица и Вальдерзее, которые, по его мнению, «не могли управлять своими нервами». Однако замысел Хоффмана не удался, так как именно в этот момент Притвиц и Вальдерзее вышли из дома, и по их лицам можно было узнать, что они также прочли донесение. Притвиц предложил всем войти в дом и провести совещание.

«Господа, — сказал он, — если мы будем продолжать действовать против Виленской армии, Варшавская армия выйдет к нам в тыл и отрежет от Вислы. Мы должны оторваться от Виленской армии и отступить за Вислу».

Он не говорил больше «к Висле», а «за Вислу».

Хоффман и Грюнерт немедленно возразили, утверждая, что можно закончить бой с Виленской армией за два или три дня и все еще останется время, чтобы встретить опасность с юга, а до этого корпус Шольца «как-нибудь сам справится».

Притвиц резко оборвал его. Решения принимал он и Вальдерзее. Он настаивал на том, что угроза со стороны южной русской армии была слишком велика. Хоффман должен отдать необходимые распоряжения относительно отхода за Вислу. Хоффман ответил, что левый фланг южной армии был уже ближе к Висле, чем немцы, и при помощи карты продемонстрировал, что отступление стало невозможным. Он попросил «указаний», как осуществить его. Притвиц выслал всех из комнаты и позвонил по телефону в Генеральный штаб в Кобленц, сообщил о своем решении отступить к Висле, если не за нее. Он добавил, что из-за летней жары вода невысока и что он сомневается, удастся ли ему удержать реку без подкреплений.

Мольтке был поражен. Вот чем закончилась деятельность этого толстого идиота во главе 8-й армии. Отдать Восточную Пруссию означало понести огромное моральное поражение, а также потерять самый ценный зерновой и мясо-молочный район. Хуже того, если русские форсируют Вислу, они будут угрожать не только Берлину, но и австрийскому флангу, и даже Вене. Подкрепления! Откуда он мог взять подкрепления, кроме как с Западного фронта, где все войска вплоть до последнего введены в действие. Снятие войск с Западного фронта теперь означало бы проигрыш кампании против Франции. Мольтке был слишком поражен или находился слишком далеко от места действия, чтобы подумать об отмене приказа Притвица. Он приказал своему штабу выяснить истинное положение вещей в результате прямых бесед с Франсуа, Макензеном и другими командирами корпусов.

Тем временем в штабе 8-й армии Хоффман и Грюнерт пытались убедить Вальдерзее, что отступление не выход из положения. Наоборот, Хоффман предлагал маневр, посредством которого 8-я армия, используя внутренние коммуникации и железные дороги, могла бы встретить обе русские армии и, если ситуация сложится так, как он предполагает, обрушить все свои силы на одну из них.

Он рассчитывал, если армия Ренненкампфа не начнет преследования на следующий день, а он полагал, что не начнет, вывести I корпус Франсуа и доставить его окружным путем по железной дороге на юг для усиления XX корпуса Шольца. Франсуа должен занять рубеж на его правом фланге, напротив левого крыла Самсонова, находящегося ближе всего к Висле и поэтому представлявшего наибольшую угрозу. Дивизия генерала фон Моргена, которая не участвовала в деле под Гумбиненом, также будет отправлена в поддержку Шольцу, но другой дорогой. Доставка войск со всем их вооружением, запасами, лошадьми и боеприпасами, составление поездов, погрузка на станциях, заполненных беженцами, перевод поездов с одной ветки на другую — все это будет сложным делом, но Хоффман был уверен, что германская железнодорожная система, над которой поработало столько умных голов, справится с задачей.

Пока будет производиться эта переброска, отступление корпусов Макензена и фон Белова должно производиться в южном направлении в течение еще одного двухдневного марша, чтобы, окончательно оторвавшись от противника, они оказались километров на 50 ближе к южному фронту. Отсюда, если все сойдет хорошо, они пройдут кратчайшим маршрутом и займут позиции на левом крыле Шольца, которого они достигнут вскоре после того, как Франсуа прибудет на правое. Таким образом, вся армия в составе четырех с половиной корпусов будет на месте, чтобы встретить южную армию русских. Кавалерия и резервы из Кенигсберга будут оставлены в качестве заслона перед армией Ренненкампфа.