Александр Путятин - Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

Однако в России XVII века «наиболее подходящий кандидат» еще не означало «проходной». В выборах великого князя или царя ведущую роль традиционно играла Дума, а среди «больших бояр» у Романовых было много недоброжелателей. Высокородные Рюриковичи и Гедиминовичи не желали пропускать Михаила к вершинам власти. Похоже, Гермоген предвидел такой вариант развития событий. Понимая, что сам он вряд ли доживет до царских выборов, патриарх заранее подобрал команду единомышленников, способных довести его план до логического конца. Минин, Пожарский и Дионисий построили выборную кампанию так, что Дума вступила в дело лишь на заключительном этапе, когда соборное большинство было уже на стороне Романовых. Чтобы лишить бояр последних шансов на успешное сопротивление, в ход был пущен «кровный» аргумент: с подсказки троицких монахов казаки потребовали, чтобы Михаила избрали царем как ближайшего родственника угасшей династии Калиты. Думе трудно было возразить против принципа, который она уже однажды узаконила, возведя на трон Бориса Годунова. К тому же казаки и жители московских посадов недвусмысленно показали, насколько решительно они настроены… В этой ситуации бояре сочли за лучшее присоединиться к мнению соборного большинства.

Существует предание, что сторонник и родственник будущего царя Федор Шереметев во время работы Собора писал Василию Голицыну: «Выберем Мишку Романова, он ножками слаб и умом не дошел, нам при нем будет повадно». Это, конечно, легенда. Шереметеву не требовалось убеждать находящегося в польском плену боярина, который никак не мог повлиять на решения Собора. Да Голицына и невозможно было ни в чем убедить — он сам мечтал взойти на российский престол. Но о том, что при юном Романове им «будет повадно», втайне думал каждый из голосующих за него бояр. Аристократы жестоко заблуждались. Уже через 20 лет Михаил и его отец Филарет добились того, чего не удалось достичь ни опричникам Ивана Грозного, ни Сыскному приказу Бориса Годунова, ни наемным гвардейцам Лжедмитрия, ни тайным соглядатаям Василия Шуйского. Романовы коренным образом реформировали систему государственного управления и резко снизили влияние Боярской думы.

Результаты политической реформы благотворно сказались на судьбе страны. Во второй половине XVII века при «тишайшем» сыне Михаила Алексее Россия отвоевала потерянный Смоленск, а заодно забрала у поверженной Речи Посполитой все левобережье Украины вместе со столицей Древней Руси, городом Киевом. При внуке Михаила Петре, еще при жизни прозванном Великим, Москва не только сделала Польшу своим фактическим протекторатом, но и сокрушила в Северной войне одну из сильнейших европейских держав того времени, Швецию. Таким образом, уже через три поколения Россия оправилась от Смуты и превратилась в могучую мировую империю.

Вопреки расхожему мнению, новые властители страны не забыли о тех, кто помогал им в борьбе за престол. Вожди Второго ополчения до конца своих дней занимали высокие посты в правительстве Романовых. Дмитрий Пожарский получил чин боярина и в дальнейшем еще не раз водил в бой русскую армию. Минин умер через три года после коронации Михаила. Но и его не обошли высокие должности — когда весной 1615 года царь отъезжал из Москвы на богомолье, его обязанности исполняла особая комиссия. В состав ее Михаил назначил четырех бояр и думного дворянина Кузьму Минина…

Преследованиям при первом Романове подвергся только Дионисий, но это лишь потому, что о его роли в осуществлении тайного плана Гермогена не знал никто, кроме Филарета. Когда тот вернулся из плена, все обвинения с троицкого архимандрита были сняты. Впрочем, как и в случае с письмом Шереметева, легенда «о неблагодарных Романовых» имеет под собой серьезное основание. Подвиги погибшего за Родину и веру патриарха Гермогена до сих пор неизвестны широкой публике. В первые годы Михаилу и Филарету было не до замученного оккупантами героя — дай бог разобраться с текущими проблемами. Затем, при Алексее Михайловиче и патриархе Никоне, тело Гермогена с почестями перенесли из Чудова монастыря в Успенский собор Московского Кремля. Однако вскоре глава церкви рассорился с царем из-за власти, и им обоим стало не до Гермогена.

Император Петр Алексеевич пост первосвященника упразднил, передав церковь под управление государственно-бюрократической коллегии — Священного Синода. В свете принятых решений ему было не с руки прославлять кого-либо из ранее живших патриархов. Вот так и получилось, что о Гермогене вспомнили лишь на 300-летие дома Романовых. В 1913 году Русская православная церковь причислила его к лику святых. Вскоре после этого началась Первая мировая война, затем революция… И всем снова стало не до героя-патриарха. Прошло еще сто лет. В 2013 году на Манежной площади у стен Московского Кремля открыли памятник Гермогену. Однако вокруг его подвига по-прежнему царит информационный вакуум: ни пьес, ни кинофильмов, ни романов, ни обширных исторических исследований. Данная книга восполняет этот пробел, но лишь отчасти…

Надеюсь, в будущем ситуация изменится.

А нужно ли нам это: переписывать историю? И какая, в сущности, разница — одну войну вела Россия в 1512—1634 годах или несколько?! Может, проще оставить все как есть?.. Найдется ли в новом знании что-то такое, что позволит нам лучше понять окружающий мир или извлечь из него дополнительную пользу в будущем?

Если внимательно присмотреться к важнейшим политическим событиям России XVII—XXI веков, в них можно найти много общих черт с историей Франции. Покончив со своими Столетними войнами, обе наши страны уверенно двинулись по пути развития абсолютизма. Что характерно, «наиболее самовластный» из французских королей — Людовик XIV — взошел на трон в 1643 году, спустя 190 лете момента окончания войны 1337—1453 годов. У нас в стране через 191 год после Поляновского мира императорскую корону надел Николай I, при котором максимального развития достигло уже российское самодержавие.

Затем, спустя какое-то время после кончины «самого абсолютного из монархов», в обеих странах произошли великие (и очень кровавые) социальные революции. Во Франции это случилось через 74 года после смерти Людовика XIV. Однако тут надо отметить, что большинство активных революционеров перед этим восемь лет сражались по другую сторону океана за независимость США. Естественным союзником американцев против Англии все это время была французская корона, борьбу против которой будущие «Мараты» и «Робеспьеры» на это время, естественно, отложили. Россия до революции 1917 года «дозрела» уже через 62 года после кончины Николая I. Но это «ускорение» легко объясняется хроническими неудачами царской армии в боях 1914—1917 годов, а также подрывной деятельностью многочисленных иностранных агентов, заинтересованных в досрочном выходе России из Первой мировой войны.