Александр Путятин - Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

Даулат-Гирей распустил по окрестностям облавы за добычей и полоном, а сам с оставшимися силами занялся русской столицей.

У татар не было ни пехоты, ни осадной артиллерии. Без них прорыв любой из трех линий обороны Москвы оставался несбыточной мечтой. Но за полвека со времен последнего нападения к стенам Земляного города прилепилось множество слободок и дворов. Ни разобрать, ни спалить их перед началом осады москвичи не успели. И теперь их ждала расплата за беспечность. Быстро сориентировавшись в ситуации, крымцы подожгли брошенные дома. Вскоре сильный ветер перенес огонь через стену, и пламя квартал за кварталом принялось захватывать город. Тревожный звон колоколов постепенно глох в диком вое огненного шторма — пожар одну за другой уничтожал звонницы.

К началу осады в Москве скопилось множество беженцев из окрестных сел. Гонимые огнем люди ринулись к северным воротам. На узких улицах по дороге к ним образовались заторы. Люди «…в три ряда шли по головам один другого, и верхние давили тех, которые были под ними» {34} 34 Скрынников Р.Г. Иван Грозный. М., 2001. С. 286. . Многие, убежав от пожара, погибли в этой ужасной давке. В самый разгар бедствия сильные взрывы начали сотрясать город. Это один за другим взлетали на воздух устроенные в башнях пороховые погреба. Стены Кремля и Китай-города в нескольких местах обрушились до основания. Жителей, попавших в огненные капканы, пожарный зной загонял в воду. К тому времени, как огонь уничтожил столицу, кремлевские рвы оказались забиты трупами задохнувшихся людей. На реках образовались плотины из бездыханных тел. Засевшие в городе войска понесли огромные потери. В огне погибли раненый князь Вельский, боярин Вороной-Волынский, множество дворян и детей боярских. Уцелел лишь передовой полк Михаила Воротынского. Опытный воевода вовремя сориентировался в ситуации и отвел его на Таганский луг.

На другой день после пожара крымцы ушли. Михаил Воротынский «провожал» их до Дикого поля, нанес несколько чувствительных ударов, но сил на то, чтобы отбить полон, у воеводы не было. Весть о сожжении Москвы быстро распространилась по окрестностям. Дошла она и до Поволжья. Казанские и астраханские татары тут же подняли восстания. Ободренная успехами Крыма, разорвала договор с Москвой Большая Ногайская Орда.

Увидев, во что превратилась его столица, Иван Грозный ужаснулся. Через послов он уведомил хана, что согласен уступить ему Астрахань, если тот согласится заключить союз с Москвой. Однако Даулат-Гирей счел уступку недостаточной. Он уже мечтал о полном завоевании России. Турция направила в помощь Крыму полевую и осадную артиллерию. Южная угроза вынудила Москву искать компромисс с Польшей. Через королевского посла царь передал Сигизмунду II предложение о союзе против турок и татар. Неизвестно, действительно ли Грозный готов был забыть о «киевском наследстве» или надеялся на время связать поляков обсуждением условий будущего договора, но ответа на свое предложение царь не получил. 7 июля Сигизмунд II умер. В Польше началась «королевская избирательная кампания», затянувшаяся более чем на год.

Таким образом, русской армии предстояло решать проблему Крыма самостоятельно. В ожидании нашествия к маю 1572 года на южном направлении собралось около 12 тысяч дворян, две тысячи стрельцов и 3800 казаков. Вместе с боевыми холопами и ополчениями северных городов набралось около 24—26 тысяч ратников. С учетом поволжских восстаний и возобновившейся войны со Швецией это был предел мобилизационных возможностей России. В то же время Даулат-Гирей легко мог вывести в поле свыше 60 тысяч всадников, не считая союзных ногайцев и черкесов. Таким образом, соотношение сил однозначно складывалось в пользу Крыма. Правда, на этот раз станичная служба вовремя предупредила о вторжении. Активно действовать она начала еще осенью 1571 года. Сторожевые заставы выжгли сухую траву на огромном пространстве между Донковом, Новосилью, Орлом и Путивлем. Таким образом, в Диком поле не осталось корма для татарских коней, и хан Даулат-Гирей волей-неволей вынужден был отложить выступление до «новой травы».

В апреле начались работы по обустройству главного оборонительного рубежа на Оке, так называемого «берега». В то же время на крымскую «украйну» выдвинулись первые русские полки. «Посошные люди» и местные крестьяне помогали ратникам укрепить «берег»: рыли траншеи, насыпали земляные валы, ставили частоколы. Напротив бродов и «перелазов» с русской стороны установили пушки.

Самым опасным направлением считалась прямая дорога на Москву со стороны Рязани. Ее прикрывал большой полк главного русского воеводы Михаила Воротынского. Ратники эти заняли позиции под Коломной. В составе полка было свыше восьми тысяч человек с «нарядом» и «гуляй-городом». Так называли передвижную крепость из толстых деревянных досок, сбитых в щиты. В промежутках между щитами располагались пушки, которые вели огонь по наступающему противнику. Стрельцы поражали врага прицельными выстрелами через бойницы. «Гуляй-город» мог стать опорной позицией линейного построения, в этом случае он прикрывал от двух до десяти километров фронта. Если возникала угроза с флангов и тыла, щиты стягивали кольцом. После этого «гуляй-город» продолжал сражаться в окружении, как обычная стационарная крепость. В войнах с Крымской ордой «гуляй-города» показали себя очень эффективным оружием. Конным воинам взять их не удавалось, а пехоты у хана не было.

Вторым по степени опасности Воротынский считал «перелаз» через Угру, по которому хан прошел в прошлый раз. Чтобы прикрыть это направление, в район Калуги выдвинулся опричный воевода Дмитрий Хворостинин с передовым полком численностью в четыре с половиной тысячи человек. Для обороны реки ему была придана «судовая рать» — девять сотен вятчан в стругах. Кроме этого в Кашире расположился сторожевой полк князя Шуйского численностью 2100 человек. Под Тарусой с полком правой руки (3600 бойцов) встал князь Одоевский, на Лопасне — с полком левой руки (1700 человек) князь Репнин.

Вторжение началось 23 июня. Через три дня передовые отряды татар подошли к «берегу» в районе Сенькиного брода (чуть выше Серпухова), но были отбиты стоящей там заставой сторожевого полка. На следующий день у главных переправ появился хан со всей своей ордой. Но туда уже подоспели русские подкрепления. Перед «перелазами» через Оку напротив ханской ставки спешно установили «гуляй-город». Турецкие пушкари открыли по нему огонь со своего берега. Русские не отвечали. Воротынский не хотел спугнуть изготовившегося к атаке противника. Даулат-Гирей до самого заката усиленно делал вид, что «не спугнулся».