Владимир Вальденберг - Древнерусские учения о пределах царской власти

Крижанич мало останавливается и не дает анализа прав, принадлежащих ограниченному монарху. Все его сочувствие на стороне совершеного самовладства, а потому им, главным образом, он и занимается. Россия, по его мнению, представляет один из лучших образцов совершеного самовладства; при всех преобразованиях, в каких нуждается Россия, оно должно оставаться неизменным [985] . Царя Крижанич называет, большей частью, самовладцем, и только в нескольких случаях он пользуется термином «самодержавие». Например, в составленной им царской речи к народу царь говорит: «Всегда есмо держали по Божией милости и держим полную кралевскую самодержскую область, и для ради того ся и пишем самодержцем» [986] . Отсюда видно, что Крижанич понимал самодержавие как синоним полновластия, т. е. как отсутствие разделения власти. Какой же представляется ему самодержавная власть русского царя, – понимает ли он ее как безусловно неограниченную, или же он ставит ей какие-нибудь пределы?

Для ответа на этот вопрос Крижанич останавливается на той мысли, что царь есть Божий наместник. Он осуществляет не свою власть, но Божию; поэтому он не может быть подчинен никакому человеческому законодательству или суду. Царь сам есть олицетворение закона (живо законоставие), и потому не может существовать ни закона, ни прав, которые бы исходили не от него самого. Если бы даже он и пожелал, он не может изменить характер своей власти; как исполняющий не свою волю, а волю Божию, он не имеет права добровольно подчинить себя какому-нибудь человеческому закону, не может даже допустить существование какого-нибудь закона, который был бы для него безусловно обязателен, и который он не мог бы отменить своей властью. В плане преобразований, который Крижанич составил для России, одно из видных мест занимает изменение сословного строя в смысле предоставления сословиям различных привилегий. Эти привилегии он называет «слободинами». Для дворян, например, слободины состоят в свободе от личных повинностей, в свободе от телесного наказания, в праве иметь герб и т. п. И вот оказывается, что слободины вовсе не составляют таких прав населения, которые оно могло бы противопоставить правам царской власти, и которые царь не мог бы отменить, когда ему это покажется нужным. Царь, по мнению Крижанича, должен это так объяснить народу: «Краль есть Божий наместник и живо законоставие, и несть подвержен иному, неже Божиему законоставию, а от всякого чловеческого законоставия краль есть выший. И за то краль немает и не может учинить законоставия вышего от себе: Бог бо есть краля учинил вышим от чловеческого законоставия. Ино по том сия всия слободины остают всегда в нашей и наших наступников области, да я можем знесть и обалить, когда захочем… Сия слободины есуть наша к вам ласка и милость, и жалование , кое имать стоять до нашие добрые воли» [987] . Не подчинен царь и никакому человеческому суду, для него нет «никакова судца на свету в мирской области». Никто не может даже судить думы царские, никто не имеет права угадывать внутренние побуждения тех или иных его действий с целью произвести им оценку. Тем более народ не имеет права составлять какие бы то ни было сборища (соемцы) и заговоры, чтобы потребовать от царя отчета или повлиять на него в том или другом направлении. Одним словом, царь пользуется полной безответственностью [988] . И это Крижанич опять подкрепляет ссылками на св. Писание.

Но он вовсе не хочет сказать, что царь пользуется безусловно неограниченной властью. Царь только не подчинен никаким государственным законам, потому что все они исходят от него самого и могут быть им отменены; но это не значит, что для его власти нет и вообще никаких пределов. Безусловно неограниченную власть Крижанич называет «всеконечною областью», и он утверждает, что у царя нет и быть не может такой всеконечной области. «Некоторые цари, – говорит он, – считают себя всеконечными и полномочными господарьми своих держав» и думают, что они могут поэтому устанавливать какие им угодно подати и повинности и вообще и действовать по своему произволу. Но это – глубокое заблуждение. Для доказательства того, что царь не подчинен никакому человеческому закону и суду, Крижанич сам ссылается на 1 кн. Царств гл. 8, где Самуил объясняет израильскому народу сущность царской власти и при этом изображает ее как ничем решительно неограниченную. Но затем, отстаивая ограниченность царской власти, Крижанич указывает – и совершенно правильно, – что в этом объяснении речь идет собственно о возможных злоупотреблениях царской властью, и Самуил здесь только предупреждает народ, каким беззакониям он должен будет подчиняться, если он настоит на своем желании иметь царя. Но по существу, не царства для царей, а цари для царств созданы. Поэтому царь должен пользоваться своей властью не для своего личного блага, а для блага всего народа, иными словами, он должен пользоваться ею в известных пределах [989] .

Эту мысль Крижанич доказывает следующим образом. Царь есть наместник Божий, но только наместник , а не хозяин, не собственник, не господин. Настоящий царь, владыка всей земли, а следовательно, и отдельных народов, есть Бог, а царь только его слуга и наместник (famulus et vicarius). Одна точка зрения не исключает другую: для людей царь есть господин, «истинен господарь» своего народа, а, с точки зрения Бога, царь – только управитель, обязанный перед Ним отчетом. Для подтверждения своей мысли об ответственности царя перед Богом, об обязанности его дать отчет во всех своих действиях Крижанич ссылается, между прочим, на книгу Премудрости Соломона гл. 6, которая послужила главным источником для «Слова Сирахова на немилостивые цари»; текст он дает в своем собственном переводе: «Дана есть вам область от Господа и крепость от Вышнего, и Он хочет испытовать ваших дел и обчинять вашие мысли. Або несте праведно судили, нить обдержали закона праведного» и т. д. [990] Этот характер царской власти, по существу своему ограниченной, нисколько не зависит от способа установления самой власти. Каким бы способом ни приобрел царь свою власть, она не может быть иной, как только ограниченной. Если царь получил власть путем избрания, то, конечно, он получил ее на условии пользоваться ею лишь для блага народа. Народ никогда не даст царю абсолютной власти, никогда не согласится отдать себя и будущие поколения в полное распоряжение тирана. Это было бы полной бессмыслицей, и если бы какие-нибудь избиратели согласились предоставить царю такую власть, то договор следовало бы признать недействительным, так как он, очевидно, был бы заключен под влиянием страха или принуждения. Завоевание тоже не может дать абсолютной власти, потому что она противоречит закону Божию, а война, даже и справедливая, не может его отменить. О наследовании нечего и говорить: оно, очевидно, может сообщить наследнику лишь ту власть, которую имел его предшественник, и не больше [991] .