Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

В 1701 г. в рамках крупного внутриполитического начинания, направленного на централизацию системы управления и повышение государственных доходов, Петр I учредил Крепостную контору, орган нотариата, снабдив ее подробными инструкциями о том, как следует документировать передачу собственности и какие пошлины взимать с каждой сделки. Однако новый порядок прививался с трудом, что заставило самого Петра и его преемников несколько раз изменять юридическое подчинение нотариальной службы. В губерниях новоучрежденные нотариальные конторы сначала оказались под контролем воевод, но в 1706 г. они были переданы в ведение местных городских советов (ратуш); позднее, после 1719 г., регистрацией документов и сбором пошлин со сделок руководила Юстиц-коллегия. В Москве регистрация купчих происходила в самой Юстиц-коллегии, а имущественные операции в губернских и других городах сначала осуществлялись в местных надворных судах. Однако с 1731 г. на правителей губерний и уездов была возложена ответственность за контроль над имущественными сделками. В результате проведенной Екатериной II в 1775 г. реформы местного управления Юстиц-коллегия была упразднена, и с тех пор документы по всем имущественным делам велись в губернских и уездных судах {257} 257 Обзор истории Крепостной конторы см.: Капустина Г. Д. Записные книги Московской крепостной конторы как исторический источник (первая четверть XVIII в.) // Проблемы источниковедения. 1959. № 7. С. 217— 222. . [105] Сначала сколько-нибудь крупные сделки фиксировались в Москве или в губернских городах, а в прочих городах регистрировались только сделки на сумму менее ста рублей. При Петре I территория России разделялась на одиннадцать губерний, которые подразделялись на 49 провинций. Москва, Владимир и Тамбов с 1719 г. являлись губернскими городами. См.: Готье Ю.В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. М., 1913. С. 103. Екатерининская реформа местного управления 1775 г. выработала новое территориальное деление и предоставила провинциальным учреждениям больше полномочий в отправлении справедливости и в контроле над куплей и продажей недвижимости. См.: Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. New Haven, 1981. P. 277—291 [Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 439—452. — Примеч. ред.]; Jones R.E. Urban Planning and the Development of Provincial Towns in Russia, 1762—1796 // The Eighteenth Century in Russia / Ed. J.G. Garrard. Oxford, 1973. P. 327.

Документы, хранящиеся в Архиве древних актов в Москве, подсказали мне выбор уездов, обзор которых сделан в данной работе.

В этом архиве находятся нотариальные документы по всем губерниям России, но лишь немногие губернии представлены полной документацией, охватывающей весь XVIII век от начала до конца. Проследить за сделками, зарегистрированными после реформ Екатерины II, оказалось еще сложнее, потому что нотариальные архивы XIX в. размещаются в провинциальных хранилищах и многие не сохранились до нашего времени. В итоге не удалось собрать полные данные по всем губерниям и по всем параметрам. Тем не менее, несмотря на лакуны и путаницу в документах, в сохранившихся материалах сделок просматриваются очевидные тенденции, характеризующие участие женщин в экономической жизни.

Два из привлеченных к нашему обзору уездов, Владимирский и Кашинский (в Тверской губернии), расположены вблизи Москвы и были освоены помещиками еще в XVI столетии. Многие влиятельные дворянские семьи владели здесь имениями, которые, несмотря на неплодородность почвы, пользовались спросом из-за близости к Москве {258} 258 Dukes P. Catherine the Great and the Russian Nobility: A Study Based on the Materials of the Legislative Commission of 1767. Cambridge, 1967. P. 11. . Земли Тамбовского и Курского уездов, лежащие в богатом Черноземном регионе, были первоначально колонизированы мелкими служилыми людьми в XVII в. и привлекли большое число переселенцев, после того как здесь ослабла угроза татарских набегов. К концу XVIII в. между дворянами существовала конкуренция из-за имений в обеих этих областях {259} 259 О заселении Тамбовской губернии см.: Щепкина Е.Н. Старинные помещики на службе и дома. СПб., 1890. С. 95—97. . Пятая, и последняя, подборка извлечена из документов Юстиц-коллегии в Москве. Если дела, зарегистрированные в провинциальных нотариальных конторах, касались в основном земельной собственности, расположенной в соответствующих губерниях, то документы, осевшие в собрании московской Юстиц-коллегии, охватывают все российские губернии. Сопоставление документов из провинциальных крепостных книг с материалами Юстиц-коллегии (а после 1775 г. — Московского надворного суда) не только показывает резкие различия между экономической активностью дворянства в провинции и в Москве, но и выявляет одну важнейшую черту сходства. Как мы увидим, число продаж имений в провинции было скудным по сравнению с оживленной торговлей всеми видами собственности в Москве. Наблюдается также разница в размерах продававшихся имений и в ценности имущества, переходившего из рук в руки. Но для обоих этих рынков собственности, во многом столь несходных, начиная с середины XVIII в. становится характерным активное участие женщин.

Как в большинстве доиндустриальных обществ, доступ к земле в императорской России являлся ключевой составной частью экономического могущества. При этом русские дворяне вели счет своим богатствам, исходя из числа принадлежащих им крестьян, а не из количества земли {260} 260 Blum J. Lord and Peasant in Russia from the Ninth to the Nineteenth Century. Princeton, 1961. P. 367; Dukes P. Catherine the Great and the Russian Nobility. P. 11; Kahan A. The Costs of «Westernisation» in Russia: The Gentry and the Economy in the Eighteenth Century // Slavic Review. 1966. Vol. 25. № 1. P. 42. . И тем не менее торговый оборот незаселенной земли, большей частью мелких участков, говорит о том, что дворяне хватались за каждую возможность расширить и укрепить свои владения и извлечь выгоду из природных ресурсов. В самом деле, во второй половине XVIII в. дворянство сделало решительную попытку исключить членов всех остальных социальных слоев из круга владельцев земли в сельской местности {261} 261 Leonard C.S. Reform and Regicide: The Reign of Peter III of Russia Bloomington, 1993. P. 51-52. . В 1770-е гг., во время Генерального межевания, государство предложило на продажу дворянам казенные земли, и те немедленно скупили около трех миллионов десятин {262} 262 Милов Л. В. Исследование об «экономических примечаниях» к генеральному межеванию (к истории русского крестьянства и сельского хозяйства второй половины XVIII в.). М., 1965. С. 28. . Нехватка земли была неизбежна в обществе, не имевшем ликвидных активов и располагавшем лишь самой примитивной банковской системой.

Сельское хозяйство служило не единственным источником дворянских доходов в XVIII в. С 1714 г. государственные служащие всех рангов получали ежегодное жалованье и пенсии. Но до царствования Екатерины II эти жалованья выплачивались нерегулярно, и наиболее здравомыслящие представители дворянства дальновидно вкладывали средства в земельную собственность. Несмотря на правительственные ассигнования, нацеленные на вовлечение дворянства в промышленное предпринимательство, как в торговле, так и в промышленности даже в XIX в. доминировало купечество и деловые люди из крестьян {263} 263 Kahan A. The Plow, the Hammer, and the Knout: An Economic History of Eighteenth-Century Russia Chicago, 1985. P. 134—136. .