Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

Законодатели иногда горевали о разрушительных последствиях разделов наследства, но при этом предупреждали родителей о том, что предпочтение одних детей перед другими также может привести к расточению семейного богатства. Члены Уложенной комиссии 1767 г., обсуждая обязанности родителей, советовали дворянским семьям обеспечивать своих детей поровну, «понеже неравенство в содержании производит с начала зависть, а наконец оное обращается в несогласие, по времени же выводит бедственные следствия для семейства» {360} 360 РГАДА. Ф. 342 (Комиссия о сочинении нового уложения). Оп. 1. Ед. хр. 220. Ч. 2. Л. 27. . И действительно, споры из-за наследства часто заканчивались финансовым крахом всех участников, в том числе и победителя.

Обсуждать поведение завещателей можно, лишь помня о той напряженной обстановке, которая неизменно сопутствовала разделам наследства. Историки часто утверждают, что раздельное наследование способствовало упадку русского дворянства {361} 361 Это мнение уверенно высказано в работе: Pipes R. Russia under the Old Regime. N.Y., 1974. P. 177. См. также: Blum J. Lord and Peasant in Russia P. 376—377; Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII в. до отмены крепостного права. СПб., 1870. С. 166. . Но внимательный анализ завещаний не позволяет сомневаться в том, что некоторые дворяне старались смягчить последствия дробления имений и что женщины играли важную роль в этой сфере экономического существования семей. Дворянки со средствами при помощи своего имущества стремились уменьшить вред от разделов наследства, либо самостоятельно выделяя землю дочерям при условии, что те не станут требовать долю отцовской земли, либо дополняя скудное наследство сыновей. К тому же дворяне обоих полов называли в завещаниях мало наследников: когда подходило время разделить свои мирские блага, мужчины и женщины обозначали настолько узкий семейный круг, насколько позволял закон. И даже если завещаемые ими земля и движимое имущество являлись благоприобретенными, завещатели обоих полов почти неукоснительно соблюдали правила наследования без завещания, безжалостно исключая других потенциальных претендентов на наследство и требуя, чтобы наследники не нарушили их последнюю волю.

Сравнительный обзор показывает, что поведение русских дворянок, распределявших свои земные богатства между наследниками, выглядело необычно на европейском фоне. Авторы многочисленных исследований поведения завещательниц во Франции, Англии, Италии и Соединенных Штатах начала Нового времени единодушно приходят к двум выводам: во-первых, что женщины делали те или иные завещательные распоряжения скорее под влиянием пристрастий и чувств, чем ради долговечности родовой ветви. Например, в патрицианских фамилиях Венеции в эпоху Возрождения завещания мужчин определялись «приверженностью непреходящим интересам отцовского рода», а завещания женщин чаще вдохновлялись любовью к родным — к собственной и родительской семье {362} 362 Chojnacki S. Dowries and Kinsmen in Early Renaissance Venice // Journal of Interdisciplinary History. 1975. Vol. 5. № 4. P. 594—598. . [145] M. Хауэлл также находит, что мужчины-горожане в позднесредневековом Дуэ передавали имущество в первую очередь родственникам обоего пола по прямой линии, а женщины распределяли дарения индивидуально и более широкому кругу получателей. См.: Howell M. Fixing Movables: Gifts by Testament in Late Medieval Douai // Past and Present. 1996. February. № 150. P. 36—38. Женщины-завещательницы, таким образом, раздавали имущество более широкому кругу людей, да и между своими детьми тоже распределяли собственность иначе, чем их мужья {363} 363 Erickson A.L. Women and Property in Early Modern England. L., 1993. P. 213; Harris B.J. Property, Power, and Personal Relations: Elite Mothers and Sons in Yorkist and Early Tudor England // Signs 15. 1990. № 3. P. 631; Howell М. Fixing Movables. P. 3—45; Sanchez M.S. The Empress, the Queen, and the Nun: Women and Power at the Court of Philip HI of Spain. Baltimore, 1998. P. 126—127. . [146] По наблюдению С. Амуссен, женщины в Англии начала Нового времени чаще делили имущество поровну между всеми детьми, чем мужчины, а С. Лебсок находит, что женщины в Вирджинии XVIII—XIX вв., в отличие от мужчин, оказывали одним из своих детей предпочтение перед другими. См.: Amussen S. An Ordered Society: Gender and Class in Early Modern England. Oxford, 1988. P. 91; LebsockS. The Free Women of Petersburg: Status and Culture of a Southern Town, 1784—1825. N.Y., 1984. P. 135—137. Во-вторых, эти ученые утверждают, что женщины больше, чем мужчины, верили в способность других женщин управлять имуществом. В результате они охотнее мужчин завещали имущество родственницам и назначали их своими душеприказчицами {364} 364 Amussen S. An Ordered Society. P. 91—92; Erickson A.L. Women and Property. P. 215; Lebsock S. The Free Women of Petersburg. P. 135; Riemer E.S. Women, Dowries, and Capital Investments in Thirteenth-Century Siena // Women and History. 1985. Vol. 10. P. 72—73; Shammas C, Salmon M., Dahlin M. Inheritance in America from Colonial Times to the Present. New Brunswick, 1987. P. 44-46. . Эти расхождения между мужской и женской моделью завещаний проистекали отчасти из различия, между видами собственности, принадлежавшими завещателям. У женщин гораздо реже бывала в распоряжении недвижимость, и к тому же, решая, кому достанется их собственность, они пользовались большей свободой благодаря тому, что их дети и так уже были обеспечены наследством из отцовских владений. Но все эти авторы без исключения видят в женском выборе наследников некое проявление специфической женской системы ценностей [147] Lebsock S. The Free Women of Petersburg. P. 116, 135; Chojnacki S. Dowries and Kinsmen in Early Renaissance Venice. P. 596—597. В другой работе этот автор утверждает, что венецианки в эпоху Возрождения были «сторонницами более индивидуализированного подхода к общественным отношениям» и что мужчины постепенно изменяли характер своих завещаний под влиянием жен. См.: Chojnacki S. The Power of Love: Wives and Husbands in Late Medieval Venice // Women and Power in the Middle Ages / Ed. M. Erler and M. Kowaleski. Athens, 1988. P. 139. . По словам одного автора, посредством завещаний матери «давали дочерям больше авторитета и власти, чем их отцы, тем самым тонко выражая критическое отношение к патриархальным воззрениям своего времени» {365} 365 Amussen S.D. An Ordered Society. P. 91—92. .

Всякая попытка сравнить поведение русских дворянок с образом действий европейских женщин немедленно наталкивается на громадные препятствия. Если англичане и англичанки всех классов общества составляли завещания во множестве, то далеко не все русские дворяне обоих полов стремились письменно выразить последнюю волю перед смертью. Такое нежелание позаботиться о своих родных отчасти вызывалось неясностью в законе положений о правах завещателей {366} 366 См.: Неволим К. История российских гражданских законов. СПб., 1851. Т. 3. С. 304; Wagner W. Marriage, Property, and Law. P. 230-231. . Ограничения свободы завещания в императорской России тоже отбивали охоту зафиксировать свою последнюю волю. Ни мужчины, ни женщины не могли завещать родовую собственность никому, кроме наследника по прямой линии, и лишь в крайних обстоятельствах допускалось лишение детей наследства. Составляя завещания, дворяне тщательно проводили различие между вотчинными и купленными землями и цитировали статью екатерининской «Жалованной грамоты дворянству», разрешавшую им завещать последние по собственному усмотрению. Главное внимание в большинстве завещаний, представленных в моей подборке, уделяется разделу недвижимости, а перечни движимого имущества в них встречаются редко. Эти документы также дают мало информации о размерах или о цене поместья завещателя. Но при всех своих недостатках дошедшие до нас завещания свидетельствуют о том, насколько сужали круг родных и мужчины, и женщины, распределяя свои земные богатства, и как все они, когда писали завещания, беспокоились об одном и том же.