Эрик Лор - Русский национализм и Российская империя: Кампания против «вражеских подданных» в годы Первой мировой войны

Многие из основателей и руководителей общества, включая его первого председателя Михаила Александровича Караулова (депутата Думы и члена партии прогрессистов), были представителями кадетской и прогрессивной партий и потому настойчиво отделяли себя от правых, отвергая практику погромов и насилия. В члены общества входило немало средних и мелких предпринимателей, что заставляло общество сосредоточиться на экономических аспектах кампании борьбы с «немецким засильем». Однако оно не собиралось ограничиваться экономическими проблемами и формировало комиссии для разработки всех аспектов кампании, включая торговлю и промышленность, защиту потребителей, образование и землевладение. Принятый при основании общества устав очерчивал его цели в широком смысле как «поставившего своей задачей содействие самостоятельному развитию производительных и творческих сил России, ее познанию, просвещению и освобождению русской духовной и общественной жизни, промышленности и торговли от немецкого засилья» {92} 92 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 73. Д. 235. Л. 13. .

Прежде всего общество занялось лоббированием своих идей во властных структурах и распространением их в народе. Оно оплачивало различного рода публикации и общедоступные лекции с целью поднять уровень осознания немецкого влияния, а также, наряду с подчеркиванием проблем общенационального масштаба, расследовало и раздувало страсти вокруг специфических местных вопросов. Например, одно местное отделение общества целиком посвятило свое очередное собрание обсуждению того, что свечи для местной церкви поставляет этнический немец {93} 93 Отчет Совета о деятельности «Общества 1914 года» за 1915 г. Пг, 1916. . Публикации общества содержали множество горьких сетований в адрес правительства за его «антинациональную» политику и нежелание полностью принять истинно патриотическую программу {94} 94 См., например: Открытое письмо Совета «Общества 1914 года» гг. членам Государственной Думы 15 июля 1916 г. Пг, [1916]. . Правительство, в свою очередь, в течение первого года войны держало осмотрительную дистанцию по отношению к данной организации. Полиция не позволила ей расклеивать свои агитационные плакаты в Петрограде и восприняла публикации общества с призывами расправиться с носителями немецких фамилий в государственном аппарате как особое правонарушение {95} 95 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 73. Д. 235. Л. 18 (Директор Департамента полиции — А.А. Катенину, 15 июля 1915 г.). .

Согласно его первому годовому отчету, «Общество 1914 года» потратило немало времени на своих собраниях на обсуждение проблемы «государственного национализма». В войне общество видело шанс для правительства наконец взять на вооружение истинно русскую националистическую экономическую программу, с помощью которой можно не только надолго избавиться от вражеских подданных, но и выдвинуть на их место русских, причем, что особенно важно, — владельцев малых и средних предприятий. Эта форма экономического национализма во многом напоминала взгляды московского купечества, утверждавшего, что Россия превратилась в колонию немецкого и вообще иностранного капитала и потому тем более необходима масштабная кампания по созданию независимой России {96} 96 Задачи, программа и деятельность торгово-промышленного отдела «Общества 1914 года» в 1915 г. Пг, 1916; Устав Общества потребителей при «Обществе 1914 года». Пг., 1916. . В основном эта аргументация строилась на том, что мировая экономическая система воспроизводит неравенство среди государств, и российской державе необходимо порвать с такой системой с целью высвободить собственный производственный потенциал. Таким образом, общество представляло войну как возможность осуществить далекоидущие планы, а его программа в конечном счете подразумевала снижение значимости иностранного (и не только немецкого) фактора вообще, замену импорта товарами собственного производства и создание самодостаточного сильного национального государства.

Эта программа, обойденная молчанием во всех крупных работах по истории русской революции, представляла серьезную опасность для старого режима. Перед нами наиболее ясная, последовательная и динамичная программа русского национализма, появившаяся в позднеимперской России, а ее основополагающие идеи импонировали весьма многим представителям всего российского политического спектра. Хотя обиды от экономических притеснений играли определенную роль в кампаниях против граждан враждебных стран в Великобритании, Франции и других мононациональных государствах, данная проблема нигде не достигала такой остроты и значимости, как в России. Как и в случае националистической мобилизации в Турции против «иностранцев» — армян, греков и других представителей иностранных коммерческих диаспор, а также в китайском национальном движении против иностранцев и зарубежных товаров, глубинный националистический вызов имперскому статус-кво основательно подпитывался ощущением, что и международная экономика, и многонациональное местное хозяйство ставят коренную нацию в положение эксплуатируемой и нуждающейся в освобождении. Преобладание подобных настроений создавало напряженную атмосферу и породило бурю, разыгравшуюся в мае 1915 г. на улицах Москвы.

Общество и армия продолжали оказывать все нарастающее давление на правительство, также по ряду причин остававшееся заинтересованным в расширении кампании против вражеских подданных, несмотря на угрозу развала экономики, подрыва внутреннего единства и нарастания межнациональных конфликтов. Вспышка насилия, направленного против вражеских подданных, в мае 1915 г. в Москве указала на возможность возникновения массовых беспорядков как закономерного следствия шовинистической кампании. Наиболее распространенное объяснение причин майских беспорядков занимавшимися данной темой специалистами, как в тот период, так и впоследствии, заключается в том, что правительство цинично манипулировало народными настроениями и даже провоцировало выступления. Однако более внимательный взгляд на события показывает, что представители власти ясно осознавали проблему, с которой столкнулись в период военного кризиса, и видели вероятность полного выхода ситуации из-под контроля, что могло привести к быстрому краху имперского государства. Несмотря на свою осведомленность, царский режим, вместо того чтобы притушить кампанию против вражеских подданных, решил еще более ее раздуть в попытке удовлетворить общественное мнение (т.е. то, что под ним понимала власть).

Ранним утром 26 мая 1915 г. около ста женщин, большинство из которых были женами и вдовами низших чинов, собрались на Тверской улице в Москве для того, чтобы получить от Комитета вел. кн. Елизаветы Федоровны свою еженедельную работу — шитье для армии. Однако им было объявлено, что в этот день работы не будет из-за отсутствия пошивочного материала. Некоторые женщины начали плакать, другие принялись кричать на сделавшего объявление чиновника, заявляя, что «немка» великая княгиня отдала все заказы «немецкой» швейной фабрике «Мандль» [33] На самом деле «немецкая» фирма Мандля давным-давно заменила собой фирму братьев Марс и находилась в совместном русско-австрийском владении, а «немка» великая княгиня была родом из Дании. . Толпа быстро увеличилась до нескольких сот человек, и испуганный чиновник закрылся внутри здания Комитета. Кто-то из толпы предложил прорваться в здание, но в этот момент прибыла полиция и постаралась успокоить народ, предложив желающим обратиться с жалобой к Феликсу Феликсовичу Юсупову, недавно назначенному «главноначальствующим над Москвой». Юсупов — глава одной из самых богатых аристократических семей в России, отец убийцы Распутина и один из наиболее активных сторонников принятия радикальных мер против вражеских подданных — лично принял жалобы и уверил толпу, что рассмотрит дело. После этого народ разошелся {97} 97 ОР РГБ. Ф. 261. Кар. 20. Д. 6 {Харламов Н.П. Записки бюрократа: Борьба с немецким засильем во время русско-германской войны 1914—1916 гг. Воспоминания). Л. 61 об. — 62. Основными источниками последующего анализа погрома послужили воспоминания Н.П. Харламова и секретный официальный отчет сенатора И. Крашенинникова по итогам расследования погрома и его причин: РГИА. Ф. 1405. Оп. 533. Д. 2536. Л. 1—15 об. (Отчет сенатора Крашенинникова Правительствующему Сенату, 10 сентября 1915 г.). Эти источники дополняют друг друга. . [34] Харламов, член совета при МВД, был направлен Джунковским в Москву 29 мая для проведения расследования причин погрома; две недели спустя он и его группа следователей из трех человек были подчинены сенатору Крашенинникову. Харламов за время расследования опросил более ста чиновников и других лиц и собрал множество ценных данных. Наиболее полный отчет о событиях в печати см.: Разгром немецких магазинов // Русские ведомости. 1915. 31 мая; Арсеньев К. На тему дня // Вестник Европы. 1916. Кн. 2. С. 363—368. Беллетризованное описание погрома см.: Solzhenitsyn A. November 1916: The Red Wheel. Knot II. New York, 1999. P. 92—95 [Солженицын А.И. Красное колесо. Узел II: Октябрь шестнадцатого. М., 1993. Т. 3. С. 111 — 115. — Прим. пер.].