Эрик Лор - Русский национализм и Российская империя: Кампания против «вражеских подданных» в годы Первой мировой войны

Армейское командование убедило себя в том, что российские евреи ненадежны, тесно связаны со своими родственниками за границей, уклоняются от военной службы и в массовом порядке занимаются шпионажем. Янушкевич выражал сильную личную неприязнь к евреям и был одержим шпиономанией, видя шпиона в каждом немце, иностранце и особенно еврее {456} . Подобные настроения не были редкостью и среди известных боевых генералов. Анкетирование, проведенное среди высшего командного состава, показало, что все ответившие офицеры разделяют опасения о неблагонадежности евреев и считают, что к ним следует относиться как к шпионам {457} . Положение о полевом управлении войск предоставляло военным властям возможность дать волю своим навязчивым идеям относительно российских евреев, не опасаясь того, что гражданские власти им помешают.

Принудительное выселение евреев отличалось от аналогичных мер относительно других групп населения целым рядом признаков. Во-первых, массовые высылки с использованием поездов предпринимались лишь в течение краткого периода. Во-вторых, большая часть высылок производилась из районов расположения войск, и последние принимали более активное участие в этом процессе, чем в других случаях. В-третьих, высылки сопровождались насилием и грабежами со стороны солдат и местного населения в масштабах, не сравнимых с подобными действиями при депортации других групп враждебных подданных. Принимая во внимание бессистемный характер высылок (приказ о которых мог отдать любой офицер сравнительно небольшого чина), а также сложность в различении высылаемых по приказу и масс беженцев, спасавшихся от войны или погромов, трудно подсчитать число евреев, выявленных по национальному признаку и изгнанных из своих домов. Приблизительные подсчеты колеблются от полумиллиона до миллиона человек [148].

На первом этапе применения подобной тактики военными (с начала войны до января 1915 г.) наблюдались единичные случаи насильственного выселения евреев непосредственно из прифронтовой полосы во внутренние губернии и первые случаи удержания заложников. Сохранилось мало свидетельств того, что эти разрозненные и несогласованные действия были частью официальной политики, разработанной высшими военными властями, — по всей видимости, такие действия предпринимались по приказу отдельных боевых офицеров. С другой стороны, командование очень редко предпринимало какие-либо действия по предотвращению насильственного выселения евреев из городов вдоль линии фронта или наказанию младших офицеров за жестокость и взятие заложников из гражданского населения в этот ранний период войны {458} .

Более скоординированная политика армии по отношению к евреям появилась, по большому счету, лишь в начале 1915 г. 25 января 1915 г. Янушкевич предпринял первый серьезный шаг по пути ускорения высылки евреев из прифронтовых городов, направив циркуляр командующим армиями на всех фронтах, в котором санкционировал выселение «всех евреев и подозрительных лиц» из районов военных действий и расположения войск. В последующей переписке Янушкевич пояснил свою позицию, указав, что хотел бы, чтобы его подчиненные полностью выселяли еврейские общины, если хотя бы один из их членов был заподозрен в шпионаже {459} . Ставка неоднократно высказывала полное одобрение подобной практики в самых различных ситуациях и не отказывалась от нее вплоть до 1917 г. Во время своих отступлений и наступлений русская армия проходила по большей части территории черты оседлости, поэтому у нее было достаточно возможностей использовать свои широкие полномочия против еврейских общин, попадавшихся на пути. Поскольку во время «Великого отступления» с апреля по октябрь 1915 г. линия фронта смещалась чрезвычайно быстро, конфликты армии с гражданским еврейским населением были наиболее частыми в тот период.

Фронтовые командиры активно использовали права, данные им Положением о полевом управлении войск (а также различными правилами и узаконениями) и уточненные Янушкевичем. Вскоре после получения циркуляра Янушкевича генерал Н.В. Рузский приказал выселить «всех евреев и подозрительных лиц» из прилегающих к линии фронта пунктов, находящихся в районе дислокации подчиненных ему войск. В своем приказе он утверждал, что цель массовой высылки заключалась в том, чтобы не дать евреям возможности получить информацию о военных операциях (которую, по его мнению, они будут передавать врагу) {460} . Этот приказ, потенциально затрагивавший до 50 тыс. человек, был выполнен лишь частично, поскольку большая часть данной территории вскоре оказалась оккупированной немецкими войсками {461} . Однако в течение последней недели января Ставка и генерал-губернатор Варшавы согласовали массовую высылку евреев из сорока городов и местечек вблизи Варшавы, затронувшую приблизительно 100 тыс. человек. В результате более 80 тыс. еврейских беженцев появились в Варшаве в течение нескольких дней {462} .

В апреле и мае 1915 г. армия в течение короткого периода пыталась перейти к третьей фазе своего плана, а именно к широкомасштабной депортации евреев, напоминавшей операции против вражеских подданных или немецких колонистов. Эти операции отличались от принудительной высылки в двух отношениях. Во-первых, предполагалось планомерно очищать от евреев большие территории (в масштабах целых губерний), намного превосходящие места непосредственной дислокации войск. Во-вторых, в отличие от высылаемых, депортированные заранее знали место назначения, для их транспортировки использовались поезда, а гражданские чиновники выполняли б о льшую часть работы по исполнению приказов военных властей.

Командующий Двинским военным округом 17 марта 1915 г. предпринял очередной шаг к массовому выселению, установив предельную территорию, с которой должны были быть выселены евреи, причем размеры этой территории намного превышали район расположения войск в Виленской губернии {463} . Но 1-й генерал-квартирмейстер Ставки Ю.Н. Данилов приостановил депортацию тремя неделями позже из-за полного расстройства железнодорожного транспорта {464} . Настоящий поток приказов о выселении полился вскоре после того, как австрийские и германские войска разгромили 3-ю русскую армию и 19 апреля 1915 г. прорвали фронт в районе Горлице. Четыре дня спустя курляндский губернатор получил приказ Ставки выселить все еврейское население из мест расположения войск на территории губернии {465} . Несколькими днями позже Ставка распространила свой приказ на гораздо большую территорию, а именно к западу от линии Рига — Бауск — Поневеж — Вилькомир — Ковно. Депортация проводилась чрезвычайно тщательно. Курляндский губернатор докладывал в начале июня, что из семи уездов его губернии было выселено 26 338 евреев и только 519 (менее 2%) получили разрешение остаться {466} .