Эрик Лор - Русский национализм и Российская империя: Кампания против «вражеских подданных» в годы Первой мировой войны

Военнопленные и интернированные славянского происхождения использовались на различных работах в гораздо большей степени, чем немцы. По международным соглашениям, пленные офицеры не должны были принуждаться к работе. Военнопленные допускались к работам бригадами под охраной полиции или армейских караулов.

Цели этого приказа состояли в гарантировании того, что конфискованная земля останется доступной для последующего распределения среди отличившихся солдат после окончания войны.

1 пуд = 16,38 кг = 38 фунтов.

По подсчетам Кондратьева, общая засеваемая зерновыми культурами площадь в империи в 1915 г. составляла 2,6 млн. дес. за вычетом районов, оккупированных врагом. Число в 1,5 млн. дес, указанное Линдеманом, если оно верно, должно означать, что половина общего снижения количества посевных площадей в империи была вызвана программой конфискации земель.

П.В. Каменский был влиятельным членом ЦК партии октябристов и на протяжении долгих лет боролся за религиозную терпимость и в частности за права секты меннонитов. См.: Martin T. The Mennonites and the Russian State Duma, 1905—1914 // The D.W. Treadgold Papers in Russian, East European and Central Asian Studies. 1996. No. 4. P. 38—39. Харламов пошел еще дальше, заявив, что 2 млн. дес., принадлежавших немецким колонистам, останутся незасеянными в одной только Херсонской губернии. ОР РГБ. Ф. 261. Кар. 20. Д. 6. Л. 100.

С 1915-го по 1916 г. фактический спад урожайности составил 18% (903 млн. пудов). Доступных данных для площади земель немецких колонистов, засеянных зерновыми в 1916 г., в соотношении с предыдущими годами не имеется. Причем данный вопрос стоит дальнейшего исследования, т.к. представляется вероятным, что данные об этих землях составят значительную долю в общих подсчетах снижения аграрного производства. Однако необходимо отметить, что фактическое влияние данного снижения на внутренние запасы зерна — неоднозначная проблема. Война практически полностью прекратила вывоз зерна из России, сократив уровень экспорта в среднем с 718 млн. пудов в 1909—1913 гг. до 25 млн. пудов. Снижение производства зерновых было возмещено резким сокращением экспорта. Однако для немецких колонистов этот фактор не уравновесил падение производства зерна, поскольку здесь было отмечено серьезное снижение производства у отдельных землевладельцев, ориентированных на внутренний рынок, и массовый переход к мелкому общинному производству. Немецкие фермеры, особенно на юге и западе, были в основном частными землевладельцами и продавали значительную долю своей продукции внутри империи, и конфискация их земель оказала серьезное влияние на сокращение количества доступного на внутреннем рынке хлеба.

На большинстве из этих предприятий работало от 10 до 200 рабочих, хотя в списках значились и такие крупные предприятия, как свеклосахарная фабрика с 1100 рабочими.

Указ содержал весьма неопределенную фразу: «и другие служащие».

МВД посылало особо уполномоченных чиновников в районы со значительным процентом враждебных подданных в населении с инструкциями по надзору и строгому исполнению ограничительных и репрессивных законов. См.: ОР РГБ. Ф. 261. Кар. 20. Д. 6. Л. 94-102.

Волынское земство также ходатайствовало в пользу сразу нескольких организаций мелкого кредита, которым высланные немецкие колонисты задолжали более 2 млн. руб. РГИА. Ф. 1483. Оп. 1. Д. 22. Л. 15 (Долги немцев- колонистов // Русское слово. 1915. 16 июля).

Списки содержали более чем по сотне заводов и фабрик в Екатеринославской, Таврической и Херсонской губерниях и менее значительные количества во многих губерниях по всей стране.

Число в 2 млн. дес. взято из отчетов Крестьянского банка на 1 января и 1 марта 1917 г. и из отдельных газетных сообщений о земельных аукционах, не включенных в эти данные (250 тыс. дес). Естественно, это грубые подсчеты. Нужно отметить, что эти цифры значительно выше, чем данные, приводимые ведущими историками России и Германии, изучавшими этот вопрос. Например, Флейшхауэр утверждает, что лишь 500—600 тыс. дес. было экспроприировано за время войны. Цифры, приведенные Нольде, недооценивают масштабы конфискаций, поскольку он использовал опубликованные данные только за лето 1916 г., т.е. еще до начала активного применения ликвидационных мер осенью того же года. Соболев, приводящий данные на 1 января 1917 г., в основном ограничивается деятельностью Крестьянского банка, игнорируя продажи на аукционах, секвестры военных властей и разрыв арендных договоров. Таким образом, он также недооценивает масштаб запланированных переделов земельной собственности. См.: Fleischhauer I. The Germans' Role in Tsarist Russia. P. 27; Nolde B.E. Russia in the Economic War. P. 114; Соболев И. Г. Крестьянский поземельный банк и борьба с «немецким засильем» в аграрной сфере (1915— 1917) // Вестник Санкт-Петербургского университета. 1992. Сер. 2. Вып. 3. № 16. С. 24-29.

Многие губернии, где столыпинская аграрная реформа проходила особенно успешно (Екатеринославская, Харьковская, Херсонская, Самарская, Саратовская, Таврическая), также являлись основными районами расселения немцев-колонистов. Fallot J. Land Reform in Russia. P. 44, 97, 103.

Примечательно в этой записке то, что волынский губернатор сам придерживался тех же взглядов, предполагая, что единственный путь для русских конкурировать с немцами на равных — это включить индивидуальные земельные участки немцев в состав русских крестьянских общин и подчинить их общинным порядкам. По свидетельству Харламова, надзиравшего за исполнением ликвидационных указов на юге России, среди крестьян во время войны широко распространились слухи о том, что немцы приобрели свои хутора незаконно и поэтому не имеют на эти земли никакого права. См.: ОР РГБ. Ф. 261. Кар. 20. Д. 6. Л. 3.

Если включить в анализ 1907—1909 гг., то объемы немецких земельных приобретений приблизятся к половине всех перешедших в частную собственность земельных участков в 1907—1915 гг.: Atkinson D. The End of the Russian Land Commune. P. 16,78. Недавние исследования столыпинской аграрной реформы часто подчеркивают принудительный, «административно-утопический» характер ряда мер, направленных на радикальное переустройство деревни, намекая на некоторую схожесть их с советскими методами. Кампанию против всех видов имущества враждебных подданных можно рассматривать с тех же позиций (хотя и при совершенно другой оценке столыпинских реформ), т.е. как радикальный, принудительно осуществляемый проект, нацеленный на уничтожение частной собственности и всего враждебного населения деревни, реализовывавшийся методами, предвосхищавшими большевистскую коллективизацию. См.: Yaney G. The Urge to Mobilize; Pallot J. Land Reform in Russia; Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России, 1861—1914. М., 2006.