Жан Мари Констан - Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн

Монарх не мог более довольствоваться единственным умением — умением вести войну, он должен был придумывать политические ходы, обеспечивающие сохранение мира и порядка, заставлять подданных поддерживать согласие и гармонию в королевстве. Изучая политику, проводимую Екатериной Медичи и Карлом IX с 1563 по 1567 год, можно только удивляться их горячему желанию следовать этим философским постулатам. Педагогические принципы Жака Амио воплощались на практике: король-философ насаждал среди своих подданных науку гармонии и добродетели. Несправедливость становилась врагом власти и короля, чья душа была открыта навстречу идеям, несущим в себе Добро.

Во время путешествия Карла IX и его матери по Франции были устроены празднества, подобные майскому празднеству 1564 года в Бар-ле-Дюк, когда на сцену были выведены аллегорические фигуры, олицетворявшие философские идеи, а четыре стихийных элемента вступили в единоборство с четырьмя планетами: Солнцем, Меркурием, Сатурном и Марсом. В конце турнира Юпитер провозгласил короля Карла IX носителем высших добродетелей и символом национального примирения.

Празднества, подобные торжествам в Дре, устраивались повсюду, и всюду, благодаря умело организованной пропаганде, короля и его мать встречали как миротворцев, в которых так нуждалась Франция. Путешествие с миротворческими целями было предприятием огромной важности: французы получили возможность увидеть вблизи своего монарха, могли поговорить с ним и даже его потрогать — во время парадного въезда в город, во время организованных в его честь празднеств, во время литургии, где также славили королевскую власть. Приближение короля к народу изменило политический расклад, ни у кого больше не возникало подозрений, что верховную власть захватил какой-либо клан, как это было во времена Франциска II и Гизов. Народ видел, что монарх готов выслушать его просьбы и жалобы.

Посещение столиц каждой из провинций было организовано по определенной схеме. Прежде всего король и канцлер Франции отправлялись в парламент. Местные парламенты нередко простирали свои полномочия столь далеко, что возлагали на себя часть функций центральной власти — разумеется, в ущерб последней — и проводили политику, идущую вразрез с политикой короля. Так, парламент Экса присвоил себе функции настоящего католического правительства Прованса и отказался ратифицировать Амбуазский эдикт от 19 марта 1563 года, положивший конец Первой религиозной войне. Король применил санкции и в марте 1564 года отстранил всех членов парламента от должности, а на их место назначил временный совет, состоящий из членов Парижского парламента и двух советников Большого совета.

Король не намерен был принимать крайние меры. Его визит, подготовленный губернатором и канцлером, планировался как начало диалога, а в случае необходимости — и переговоров с членами парламента относительно восстановления прежнего порядка. В парламенте прошла церемония, именовавшаяся ложем правосудия, с присутствием короля и соблюдением всех необходимых формальностей. Трибуна, где, облаченный в парадную мантию, с парадной цепью ордена Святого Михаила на шее, располагался король, символически возвышалась над креслом первого президента парламента. Место короля, находившееся на самом верху в центре, служило своего рода точкой отсчета, книзу от которой, строго соблюдая иерархию, располагались все остальные: справа от монарха сидела королева-мать, на некотором расстоянии от нее принцы крови, коннетабль и губернатор провинции. У подножия возвышения находилось место канцлера, сидевшего лицом к депутатскому корпусу. Когда король брал слово, канцлер вставал и обнажал голову; его примеру следовали все присутствующие. Во время краткой приветственной речи канцлера стояли только советники суда, правда, с покрытыми головами, а председатели, подобно принцам крови, имели право сидеть. Адвокатам же все время приходилось стоять с непокрытыми головами.

Во всех выступлениях канцлера подчеркивалась роль короля как законодателя и верховного судьи, наделявшего парламенты соответствующими полномочиями. В Бордо, где среди магистратов не было единства, а также слишком мало внимания уделялось королевским директивам, король повел себя властно и напомнил о принципах, на которых зиждилась монархия. Желая призвать парламенты к исполнению их непосредственных обязанностей, король одновременно хотел им дать больше прерогатив, что позволило бы уменьшить давление на них со стороны Парижского парламента, который, по его мнению, имел ярко выраженную тенденцию выступать в качестве опекуна монархии. Впрочем, несмотря на протесты разгневанного парламента Парижа, в августе 1563 года в Руане было объявлено о совершеннолетии Карла IX.

Но король желал не только убедиться в правильной работе парламентов, он проявлял интерес к функционированию других институтов, к поведению чиновников в округах. Он наводил порядок в городах, управляемых ненадежными олигархиями, которые во время Первой религиозной войны сдавали города протестантам, даже не попытавшись оказать сопротивление. Эдикт Кремье (1564), действие которого распространялось на все населенные пункты, где находились резиденции архиепископов, епископов, парламентов и президиальных судов, позволял властям осуществлять контроль над деятельностью магистратов. Монарх вмешивался в дела многих городов, в частности таких, как Труа, Вьенн, Гренобль, Экс, Марсель, Ним, Монпелье, Тулуза, Ош, Бордо, Байонна, Нерак, Ла-Рошель, Нант; он укреплял свою власть и стремился исполнить пожелания подданных. Например, в Провансе пожелание сохранить только консулов-католиков было исполнено, но в Шалоне-на-Марне монарх отказался выполнить пожелание совета запретить протестантам исполнять публичные должности. Таким образом он пытался установить согласие посредством мер, казавшихся ему наиболее подходящими для каждой конкретной ситуации в отдельности. В Нераке, вотчине сторонников Реформации и столице королевы Наваррской Жанны д'Альбре, он установил паритет между католиками и протестантами, занимавшими должности консулов и чиновников городского правления.

Король выступал защитником городских вольностей, оказывал максимальную поддержку независимым муниципалитетам — например, в Лимузене. Во время поездки король, повсюду завязывая личные отношения с городской буржуазией, не гнушался приехать на обед в поместье или особняк влиятельного нотабля.

Такую же политику проводил он и в отношении провинциальных дворян, ибо всего лишь 1 5% этих дворян регулярно приезжали ко двору и служили в армии. Для дворян, проживавших в провинции, равно как и для чиновничьей и городской элиты, визит короля был удачной возможностью поговорить с монархом. И дворяне охотно использовали ее: снимались с насиженных мест и отправлялись на встречу с королем. Государь внимательно выслушивал их просьбы, стараясь не уступать давлению со стороны местных властей, нередко убеждавших его отказаться от проводимой им политики примирения. Наглядный пример тому дает визит короля в Тулузу, где монарх наотрез отказался идти на уступки местным властям. В Каркасоне король узнал, что около тысячи дворян из Гиени и Гаскони съехались в Тулузу, чтобы просить его отменить Амбуазский эдикт и изгнать протестантов из королевства. После продолжительного обмена грамотами, монарх в конце концов согласился вступить в столицу Лангедока, не дожидаясь, пока неугодные ему дворяне покинут ее. Он даже дозволил этим дворянам присутствовать на церемонии торжественной встречи его персоны при въезде в город, однако категорически запретил им критиковать его политику. Инцидент завершился компромиссом: Карл IX не намеревался сжигать мосты в отношениях с антагонистическими группировками королевства, а, напротив, стремился выступать в роли арбитра и миротворца.