Фридрих Хоссбах - Пехота вермахта на Восточном фронте. 31-я пехотная дивизия в боях от Бреста до Москвы. 1941—1942

В 9 часов 30 минут на командном пункте 31-й дивизии в селе Панское встретились командующий 2-й танковой армией генерал-полковник Гудериан и командир ХХХXIII армейского корпуса генерал Хейнрици. В результате совещания, в котором приняли участие также командир дивизии генерал-майор Бертольд и начальник штаба дивизии подполковник Ульрих, было установлено:

Согласно докладу генерал-полковника Гудериана, 4-я танковая дивизия находилась в таком состоянии, что одна не сможет удерживать Кострово дольше 24 часов. Из-за сильного противодействия противника 3-я танковая дивизия, пехотный полк «Великая Германия» и 167-я пехотная дивизия, ведущие бои к востоку от Тулы, не смогут своевременно прийти ей на помощь. На подход наступающей с юга 296-й пехотной дивизии, которая должна к западу от Тулы переправиться через реку Упа, не приходится рассчитывать до 6 декабря. По мнению Гудериана, облегчить положение 4-й танковой дивизии могло только наступление 31-й дивизии в район Кострово.

Выслушав доклад генерала Бертольда о трудностях (состояние войск, ухудшение продовольственного и материально-технического снабжения, невозможность подготовки к наступлению и падение температуры воздуха до минус 30 градусов), командующий 2-й танковой армией, невзирая на все эти трудности, приказал наступать, сказав, что принимает на себя все возможные последствия такого приказа [127]. Этот приказ решил судьбу 31-й пехотной дивизии.

После этой встречи в Панском генерал-полковник Гудериан отправился на командный пункт 17-го пехотного полка в Поповке. Здесь он провел совещание с командиром полка, а потом побеседовал с офицерами полкового штаба. После этого генерал-полковник поехал в Першино, в расположение батальона госларских егерей (3-го батальона 17-го полка). Здесь он осмотрел условия расквартирования и поговорил с командирами и солдатами. За этим последовала беседа с офицерами штаба полка и солдатами егерского батальона. Как и в Поповке, Гудериан описал серьезность положения танковых войск под Тулой, коснувшись их утомления и недостаточной подготовки к ведению войны в условиях зимы. Командующий проникновенными словами говорил о необходимости наступления 31-й дивизии – о критическом положении танкистов в Кострово и о значении Тулы как возможного пункта снабжения 2-й танковой армии. Гудериан со всей серьезностью довел до сведения слушателей, что наступление 31-й дивизии окажет решающее влияние на ход всей войны, что боевые действия 5 декабря будут иметь решающее значение для ее исхода.

Серьезность аргументов генерал-полковника, которому и в 17-м полку сообщили о трудностях, препятствовавших наступлению, произвела впечатление на офицеров.

Прием, оказанный Гудериану в 17-м полку, а в особенности в его егерском батальоне [128], оказал (пусть даже временно) большое влияние на принятие решения о наступлении. Решение о наступлении было окончательно принято до того, как Гудериан посетил командиров 31-й дивизии и 17-го полка. Генерал-полковник издал приказ о наступлении в 9.30 в Панском, то есть до посещения расположения 17-го полка. Пока Гудериан находился в 17-м полку, вызванные в Панское командиры под руководством генерала Бертольда (с 11.30) оценивали обстановку и разрабатывали этапы боевых действий. В ходе этой подготовки командир 82-го полка серьезно, но тщетно пытался отговорить командира дивизии от наступления в том виде, в каком его собирались проводить.

Здесь было бы неуместно сравнивать битву на Марне (1914) с битвой под Москвой (1941). Первую прекратили слишком рано, вторую – слишком поздно. В 1914 году войска, имевшие крепкий тыл в недалекой родине, сохраняли высокую боеспособность и после 9 сентября 1914 года. Войска, находившиеся под Москвой в 1941 году, были оторваны от тыловых баз и уже до 4 декабря были сильно измотаны.

Кризис в действовавшей на южном фланге группы армий «Центр» 2-й танковой армии разразился еще до наступления зимы. События 3 и 4 декабря лишь беспощадно высветили степень, какой достиг процесс ослабления армии. Если бы решение о прекращении наступления, к которому командующий 2-й танковой армией был принужден 5 декабря сложившейся ситуацией, было принято на один день раньше, то ХХХXIII армейский корпус, и особенно 31-я дивизия, смог бы избежать больших жертв, а отвод войск можно было бы осуществить в более благоприятных условиях. Это позволило бы сберечь силы и личный состав.

Даже если бы наступление 31-й пехотной дивизии и 4-й танковой дивизии привело к замыканию кольца вокруг Тулы, удержание успеха в свете ожидавшегося крупного русского контрнаступления оказалось бы под большим вопросом. Доказательством этого утверждения служат чрезмерно большие потери, понесенные 31-й дивизией 5 декабря. Вероятность его правоты становится достоверностью, если мы вспомним о тяжелом положении 4-й танковой дивизии, в котором она оказалась уже 4 декабря. Эта превосходная дивизия [129]была 4 декабря уже не в состоянии держаться больше суток.

Осознание провала наступления 2-й танковой армии на Тулу пришло 5 декабря слишком поздно; жертвы, принесенные 31-й дивизией, лишь ненадолго оттянули это позднее прозрение.

Тлевший подспудно кризис, в котором с началом распутицы находилась группа армий «Центр», с приходом зимы в начале декабря вспыхнул ярким пламенем. Отчетливо сказался дисбаланс между боеспособностью пехоты и боеспособностью моторизованных соединений. Пехоту можно было использовать в боевых действиях при любых погодных условиях. «Опыт последних недель, когда плохая погода при ужасающем состоянии русских дорог остановила продвижение моторизованных частей, сделала невозможным упорядоченное снабжение армии и из-за вызванных непогодой потерь вынудила сдавать захваченные территории, поставил вопрос о том, не вызовет ли русская зима, начинающаяся с чередования морозов и оттепелей, дождей и снегопадов, полного паралича моторизованных войск.

Все предпринятые до сих пор попытки, несмотря на все это, продолжить продвижение не привели к успеху, но лишь к износу техники, издержки которого не идут ни в какое сравнение с достигнутым. Снабжение стало возможным лишь по воздуху. Организовать его можно было лишь на местах с помощью реквизиций продовольствия у местного населения.

Перенос центра тяжести борьбы на пехотные соединения не дал, однако, удовлетворительных результатов. Отсутствие полноценных средств разведки и средств связи привело к тому, что командование среднего звена потеряло способность к проведению крупномасштабных действий. Большая и неудовлетворенная потребность в гужевых транспортных средствах и упряжных лошадях, работоспособность которых удручающе низка, привела к формированию слабых и малочисленных частей и подразделений.