Валентин Янин - Я послал тебе бересту

Раскоп — его назвали «Тихвинским» — был небольшим, всего лишь около 330 квадратных метров, но все же в напластованиях исследованной здесь части древней усадьбы найдено семнадцать берестяных грамот и множество разнообразных предметов, в числе которых впервые встретились целые резные гусли с рельефными и гравированными изображениями львов и райской птицы. Гусли относились к XII столетию, когда жил Сотко Сытинич, прообраз былинного Садко.

Однако сейчас нас интересуют слои не XII века, а на двести лет более поздние. Кому адресованы письма, полученные на этой усадьбе в конце XIV и в начале XV века? Юрию Онцифоровичу? Или человеку, имя которого окажется абсолютно новым для нас?

Первая грамота 1969 года найдена как раз в прослойках рубежа XIV и XV веков. Ей присвоили очередной номер 446. Вот ее текст:

«Поклон от Кондрата осподину своему Юрью и от всих селян. Что еси, осподине, коне подавал, и тыи, осподине, коне Захарья въдаваеть у нас. Что бы еси, осподине, унял его. Или, осподине, не уймешь, и ты, осподине, пошли по остаток. А нам, осподине, не мочьно жить».

Снова крестьянская жалоба на самоуправство ключника. Кондрат и все селяне сообщают своему господину, что Захарья раздает в своих интересах коней, которых господин прислал по их просьбе. Раздает не по назначению, а им, Кондрату и селянам, невозможно жить, пока господин не уймет Захарью. «А если не сможешь унять, — пишут они, — пошли кого-нибудь забрать еще не розданных коней». Господина звали Юрием. Его имя встретилось там, где его надеялись найти. И мы имеем достаточно оснований включить грамоту с этим именем в общую коллекцию документов Мишиничей-Онцифоровичей.

Другие грамоты этой усадьбы в большинстве своем сохранились в небольших обрывках, лишенных имен адресатов. Зато в слое первой трети XIV века найден весьма любопытный предмет, немаловажный для нас в связи с историей боярского рода Мишиничей. Это небольшая костяная иконка, некогда предназначенная для ношения на груди в несохранившейся до нас металлической оправе. На плоскостях этой иконки размером 3 на 3,5 сантиметра изображен с одной стороны святой Власий, а с другой — святой Георгий.

Иконка с изображением Власия и Георгия, найденная на Тихвинском раскопе. Увеличено.

Изготовлена эта иконка неплохим художником-резчиком, но значение ее определяется не качествами художественной работы. Подобные предметы могли иметь очень личный характер, владелец носил такую иконку на груди, и выбор изображенных на ней сюжетов не был случайным. Уже давно искусствоведам и историкам Новгорода известна подобная, но более ранняя каменная иконка с изображением святых Иоанна и Захарии, которая принадлежала новгородскому посаднику второй половины XII века Иванке Захарьиничу. На ней, следовательно, изображены святые покровители его самого и его отца, художественными средствами передано его имя и отчество. 3 данном случае можно было предположить, что владельца найденной на Тихвинском раскопе иконки звали Георгием (Юрием) Власьевичем или Власием Георгиевичем (Юрьевичем).

И вот что особенно интересно. В Русском музее в Ленинграде хранится одна из самых знаменитых новгородских икон, написанная прекрасным художником на метровой высоты доске, но оказавшаяся в ближайшем родстве с нашей маленькой нательной иконкой. Эта большая икона ориентировочно датируется последней третью XIII века и изображает стоящего во весь рост святого Ивана. Но не только его. По сторонам Ивана на иконе присутствуют еще две фигуры, в два с половиной раза меньшие, чем центральное, главное изображение. Слева — фигура святого Георгия, справа — фигура святого Власия. Георгий и Власий — те же имена, что на найденной в 1969 году иконке. Более того, Георгий и Власий порознь много раз изображались на иконах и на предметах прикладного искусства, но здесь они вторично встретились вместе как двойники изображенных на иконе Русского музея: совпадают не только имена, но и мельчайшие детали изображений. Например, Георгия обычно изображали со щитом и мечом. Здесь же — на нашей иконке и на иконе Русского музея — он держит у груди мученический крест. Иными словами, и здесь и там подчеркнута не воинская доблесть святого патрона, а пережитые им страдания.

Икона Русского музея с изображением Ивана, Власия и Георгия.

Из этого сопоставления следует неизбежный вывод. Человек, заказавший большую икону с изображением святого Ивана, был, очевидно, самым тесным образом связан с человеком, носившим некогда найденную в Тихвинском раскопе нательную маленькую иконку. С тем самым Юрием Власьевичем или Власием Юрьевичем.

А какое отношение имеют ко всему этому Мишиничи? Да самое прямое. Ведь иконка-то найдена на одной из их усадеб!

В поисках владельца костяной иконки отправимся в первую треть XIV века. До 1316 года главой рода Мишиничей был Юрий Мишинич. Его сменил сын — Варфоломей Юрьевич, умерший в 1342 году. У Варфоломея были дети — давно известный всем историкам Лука и ставший известным только в 1961 году Иван, имя которого прочитано на принадлежавшей ему деревянной ложке.

Цепочка имен на иконе «Иван — Власий — Георгий (Юрий)» и генеалогическая цепочка Онцифоровичей начала XIV века «Иван — Варфоломей — Юрий». Они совпадают в двух звеньях, но не совпадают в одном. Если бы на иконе был изображен не Власий, а Варфоломей, понять ее замысел не составило бы труда. Мы сказали бы, что эта икона была заказана Иваном Варфоломеевичем в честь своего святого патрона. Но, в традициях того времени, на иконе также помещены изображения и патронов его отца и деда. Однако, поскольку мы видим там все-таки не Варфоломея, а Власия, приходится с сожалением констатировать, что обращение к именам Мишиничей оказалось бесплодным…

И все же! Ведь костяная иконка с изображением Власия найдена на усадьбе Мишиничей. И это предмет сугубо личный. Имена Власия и Варфоломея начинаются на одну букву. Не подскажет ли это совпадение хотя бы узкой тропки для раздумий? В самом деле, существовал в древности такой обычай. Если человек принимал схиму, постригался в монахи, то ему давали новое имя как символ обновления, вступления в новую жизнь. Но это имя почти обязательно должно было начинаться с той же буквы, с какой начиналось его прежнее, домонашеское имя. А может быть, Варфоломей Юрьевич в конце жизни принял монашество? Как рассказывает летопись, почти все новгородские посадники в конце жизни принимали схиму, постригались «в ангельский образ». О монашестве Варфоломея летопись прямо не говорит, но в ее рассказе об этом посаднике имеются явные признаки того, что в своем предположении мы на верном пути. Вслушайтесь в рассказ о кончине и погребении Варфоломея Юрьевича в 1342 году: «Месяца октября преставися раб божий Валфромей, посадник новгородчкый, сын Юрия Мишинича, на память святых мученик Маркияна и Мантуриа, в 25; и положиша тело его в отне гробе, владыка Василий с игумены и с попы. Покой, господи, душю его со всеми святыми».