Ю Скуратов - Вариант дракона

Хлопот с Чечней было много. Громкое звучание получили вопросы, связанные с растратой федеральных средств, направленных на восстановление Чеченской республики. Министерство финансов должно было выделить специальную группу сотрудников, чтобы следить за прохождением этих денег, за тем, как они тратятся, но Минфин, к сожалению, этого не сделал. В результате миллионы долларов бесследно растворились.

Многие из этих денег, как мы потом выяснили, вообще не уходили из Москвы - вместо Чечни они переадресовывались за границу и исчезали там.

В связи с хищением этих денег мы расследовали несколько дел. Самое крупное - Беслана Гантемирова. Гантемиров активно боролся против Дудаева, получил звание полковника, стал мэром Грозного.

Город, надо отдать ему должное, он контролировал. Под рукой у Гантемирова находилось более трех тысяч боевиков. С такой армией можно контролировать что угодно, не только Грозный.

Его надо было арестовывать, но особое мнение на сей счет было у ФСБ и МВД. Арестовать решили, только когда он перестал поддерживать Завгаева и отношения между ними обострились. Через некоторое время Гантемиров сбежал в Турцию, деньги же, которые он довольно ловко оприходовал в своем личном хозяйстве, оказались в Израиле. Перечислены были на коммерческие счета.

Вообще-то Гантемиров, похоже, не думал, что мы его арестуем, но мы арестовали его во время очередного приезда в Москву.

Дело было расследовано и передано в суд. Гантемиров получил солидный срок, - получил по заслугам, но вот недавно, когда я уже работал над этой книгой, экран телевизора принес весть: Гантемирова по указу президента России помиловали и освободили из-под стражи. Он вновь потребовался в Чечне. Если не сказать больше... Не удивлюсь, если Гантемиров возглавит Чечню и известными ему методами начнет "восстанавливать" разрушенное войной хозяйство.

Теперь о деле двух подрывниц-террористок, Тайсмахановой и Дадашевой. Всем, конечно, памятен взрыв на вокзале в Пятигорске. Подрывницы были задержаны практически с поличным.

Когда мы их арестовали, началась некая кутерьма, хоровод вокруг прокуратуры. И тут, замечу, не лучшим образом повел себя Иван Петрович Рыбкин, в то время секретарь Совбеза. Несмотря на неопровержимые данные, имеющиеся у нас, он - видать, идя на поводу у своих чеченских друзей, и прежде всего Масхадова, - стал доказывать нам, что Тайсмаханова и Дадашева не могли сделать того, что сделали. Они вообще, дескать, в это время находились в другом месте, и вообще это такие милые дамы... Хотя Радуев, например, обещал рассчитаться за их арест несколькими взрывами в крупных российских городах. Подрывницы опознаны были очевидцами, и задержали-то их, собственно, когда они бежали с места взрыва, и документы по этому делу были собраны неотбиваемые, серьезные.

Дело довели до суда. Террористки получили свое. Расскажу об одном интересном эпизоде, связанном с расследованием. Дадашева прислала мне письмо. Она просила предать благодарность следователю прокуратуры Николаю Петровичу Индюкову за его кропотливую, вдумчивую работу, за то, что он к подследственной отнесся не как к преступнице, а как к обыкновенному человеку, попавшему в беду. "Если бы не он, - писала она, - я никогда бы не дала правдивых показаний!"

Масхадов всячески отрицал причастность этих женщин к взрыву. И понятно почему. Тогда бы сильно пострадал и его собственный авторитет, и авторитет Чечни в глазах иностранцев. Откровенные признания террористок выбили из рук Масхадова эту карту.

А последующие события и, в частности взрывы на Дону, в Дагестане, стали логическим продолжением террористической политики Чечни. А этих девиц-террористок готовил и направлял в Россию Хархароев. Одна из них была любовницей Радуева. Собственно, Радуев, как потом выяснилось, лично ставил перед ними "боевую" задачу.

Масхадов написал письмо Степашину с просьбой помочь ему в освобождении арестованных чеченок.

Степашин в это время отдыхал и попросил меня дать ответ Масхадову. Я ответил, что дело передано в суд, прокуратура не имеет права оказывать давление на судей, как суд решит, так и будет.

Суд вынес обвинительный приговор. Сейчас террористки отбывают наказание в одной из колоний Вологодской области. Этот случай очень красноречиво свидетельствует о том, что крупные государственные чиновники такие, как Рыбкин, - пытаются оказывать давление на следствие. Ну чего стоило Ивану Петровичу поднять телефонную трубку и позвонить мне? Я бы дал ему точную справку, все растолковал. Но нет, вместо этого Рыбкин решил подыграть Масхадову.

Следующий сюжет. Он связан с расследованием Главной военной прокуратурой фактов, связанных с организацией ввода войск в Чечню, в частности тех случаев, когда сотрудники ФСБ вербовали солдат в танковую колонну, чтобы отправить их в Грозный. Большинство ребят, согласившихся на это ради заработка, там и остались, сгорев в танках. Правовой базы у этой акции не было никакой. Мы провели доследственную проверку. Степашин сильно занервничал. Занервничал и кое-кто из президентской администрации.

Слабость военной прокуратуры и пассивность в этом вопросе Демина, возглавляющего ее, не позволили вскрыть до конца этот нарыв. А надо было бы выяснить роль высших должностных лиц, в том числе и президента, в организации и финансировании этой операции и дать точную правовую оценку. Но это не было сделано.

Разбирались мы и в вопросах с пленными. Из бюджета были выделены немалые деньги для выкупа попавших в беду людей. Часть денег, конечно, пошла на выкуп несчастных ребят, угодивших в чеченские зинданы, а часть была просто-напросто разворована. Чиновники наживались даже на таком святом деле, как освобождение пленных.

В результате получилось, что центр - хочу верить, того не желая, стимулировал последующие захваты людей с целью получения денег. Отрицать этот факт - факт расцветающей с помощью Москвы работорговли - невозможно.

Еще одно темное пятно, которое мы пытались высветить и расследовать, но и это не удалось сделать, - это факт остановки федеральных сил на последнем этапе войны - собственно, этих остановок было много, но таких позорных, как последняя, когда боевики были загнаны в горы, оказались без баз, без боеприпасов, запаниковали, - не было. Оставалось дожать их чуть-чуть, совсем чуть-чуть, сделать последнее движение, но из Кремля пришел неожиданный приказ: "Остановить боевые операции".

Помню, как переживал Куликов, он ходил мрачнее тучи:

- В наших рядах - предатели!

Мы знаем, кто эти люди, их фамилии существуют не только в памяти - они есть в оперативных сводках, и придет время, они будут названы.

Если сейчас, например, взяться за размотку контактов Березовского с чеченцами, в частности с Мовлади Удуговым, проследить за всеми его действиями, челночными поездками, то можно выяснить не только кто давал приказ нашим частям остановиться, - можно прояснить многое другое. В результате за все это заплатили жизнью тысячи ребят, одетых в солдатскую форму, наших ребят, наших сыновей. Всякие переговоры, которые наши "дипломаты" вели с чеченцами, приводили к одному - к потере стратегической инициативы и к гибели солдат. После каждых переговоров все приходилось начинать сначала.