Юрий Аксютин - Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

Предложенное в данной монографии исследование позволяет более предметно и критично подойти к оценке первого послесталинского десятилетия в истории нашей страны. В литературе, особенно очеркового и публицистического характера, данный период характеризуется как время экономических и социальных реформ, как время перехода от жесткого тоталитаризма к более гибкому авторитаризму, отказа и осуждения сталинских репрессий, как «хрущевская оттепель», положительно сказавшаяся на самых различных сторонах жизни советского общества. В целом такая характеристика разделяется и нами. Но ее необходимо уточнить и дополнить.

И первый вывод, который хотелось бы сделать, заключается в том, что не следует резко и безоговорочно противопоставлять первые послевоенные восемь лет и последующие одиннадцать, связанные с именами Сталина и Хрущева. Идеи многих реформ, обычно приписываемых последнему, появились на свет еще в предшествующую эпоху и вызревали, ждали своего времени и своих реформаторов. И некоторые из них (например, идея децентрализации управления промышленностью) обсуждались на самом верху, и Сталин не всегда с ходу отвергал их. Причем теперь мало уже кто оспаривает тот факт, что первым после смерти генсека реформатором был вовсе не Хрущев.

Второй вывод, тесно связанный с первым, заключается в том, что не столько отношение к реформам разделило наследников Сталина на довольно причудливые и недолговечные группы и коалиции, сколько политический вес, наличие или отсутствие (до поры до времени умело скрываемое) личных амбиций.

Третий, вытекающий из первых двух, напрашивается сам собой: при любом раскладе сил, раньше или позже, но реформирование режима и модернизация государства, страны, общества стали бы осуществляться. Другое дело: как, какими темпами, в каких формах и какими методами.

Вектор преобразований, их направленность, не говоря уже о темпах и результативности, во многом зависят от личности руководителя, от широты его кругозора, от умения вникнуть в суть проблемы, вычленить ее наиболее сильные и слабые стороны, найти и сплотить союзников, изолировать противников, наконец, от решимости и политической воли.

Большую, во всяком случае не меньшую роль при этом играют и та часть «верхов», которую именуют аппаратом, элитой и т. п., и «низы», то, как они понимают свои собственные интересы и как умеют сопрягать их с интересами страны, в данном случае с интересами ее модернизации.

В условиях, когда впервые после нэпа начали совершаться робкие шаги отхода от наиболее разрушительных для общества и наименее эффективных для данного времени элементов военно-мобилизационной системы, установившейся в стране после революции (Ленин называл этот процесс «самотермидоризацией»), «низы» в обществе и в аппарате в силу ряда причин запаздывают с осознанием необходимости и возможности такого поворота, что ведет к возникновению известного недоверия к части наиболее «продвинутых» «верхов», появлению некоторых элементов оппозиции, консервативной по своей политической направленности, даже в чем-то реакционной по своим конкретным требованиям, но прогрессивной по своей политологической и социологической сущности.

Положительные результаты, наметившиеся в середине 50-х годов (увеличившиеся темпы экономического роста, некоторое повышение жизненного уровня), совпали с периодом активных поисков новых подходов в определении основополагающих тенденций развития народного хозяйства. Однако очередной реформаторский цикл нашей истории завершился уже в начале 1955 г. Завершился не потому, что иссякла реформистская энергия общества, а скорее потому, что она еще не успела раскрыться и осознать свою силу, потому, что чаяния перемен тогда почти целиком и полностью связывались с появлением лидера, способного сломить сопротивление консерваторов, вдохновить и сплотить новаторов, внушить надежду отчаявшимся, расшевелить безразличных. Случайно вознесенный на политический Олимп Маленков со столь трудной задачей не справился. А у ставшего единоличным лидером Хрущева были другие приоритеты. К решению назревших социально-экономических преобразований он подходил, исходя из соображений личного (укрепление своей власти) и идеологического (прогрессивно только то, что соответствует социалистическим ценностям и что способствует более быстрому продвижению к коммунизму и победе над его противниками) порядка, В дальнейшем темпы экономического роста стали затухать, сельское хозяйство так и осталось неподъемным, а попытки стимулировать его развитие отдельными рыночными мерами (повышение закупочных и розничных цен, например) и постоянными административными реорганизациями не только не давали какого-нибудь положительного эффекта, но и вызывали негативную реакцию. Потребитель прибег к бурным формам общественного протеста, для подавления которого пришлось использовать силу оружия. А аппарат стал готовиться к смене лидера.

По мере смягчения режима, расширения круга реформ и их углубления, к политике начинают проявлять все больший интерес средние слои, интеллигенция. Но по мере их вовлечения в политику растут нетерпение, недовольство темпами и масштабами преобразований. Оппозиция расширяется, изменяются и ее функции по отношению к элите. Если до этого она преимущественно сдерживала, то теперь начинает подталкивать, а потом и откровенно толкать «вперед» власть. И между ними возникают определенные коллизии. Причем чем дальше, тем больше. В результате общество, а затем и элита явно или неявно раскалываются и начинается противостояние, немыслимое в условиях, когда морально-политическое единство обеспечивалось непререкаемым авторитетом вождя, а также непременным и всеобщим контролем над индивидуумом.

Механизм идеологического воздействия на население стал давать сбои, сталкиваясь со стойкими предрассудками масс, как, например, в случае с освобождением немецких генералов в 1955 г. Причем не только первые робкие попытки реформирования системы, но и их сворачивание, объявление их не соответствующими духу марксизма-ленинизма, сопровождавшие, например, отставку Маленкова, побуждали все большее число людей к критическому осмыслению недавнего прошлого и настоящего.

Так как авторитарный строй с псевдодемократическими (с точки зрения сугубо политологической, а не классовой, революционной) институтами не располагает достаточными возможностями и желанием выяснить, какая точка зрения и какой лидер пользуются наибольшей поддержкой и элиты, и народа, то развертывающаяся в обществе политическая борьба вполне естественно приобретает во многом внеинституциональный характер. Негласные и закулисные сговоры в конечном итоге ведут к заговорам, когда успешным, а когда и нет. В ходе таких баталий под кремлевскими коврами теряется из виду политическая перспектива и целесообразность. А на первый план опять-таки выходят амбиции. Круг замыкается.