Юрий Аксютин - Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

Итоги прений подвел Хрущев. Для начала он зачитал шифровку советского посла в Белграде о беседе с Тито, состоявшейся 29 июня, в ходе которой тот сказал, что рад будет посетить СССР в следующем году, а вот американцам придется долго ждать от него выражения пожелания посетить США и вряд ли они вообще дождутся его; что с удовольствием поедет в Египет и надеется на очень интересные переговоры с Насером, которому необходима поддержка; что Джи-лас ведет себя сейчас довольно спокойно, ибо хорошо понимает, что в противном случае ему грозит каторга {560} 560 Там же. Л. 187-192. .

— Вот беседа с нашим послом товарища Тито. Я думаю, что после восстановления наших взаимоотношений мы не можем похвастать хотя бы половиной такой беседы, проведенной МИДом с послом Югославии, который сидит в Москве.

Констатировав, что все выступавшие согласны с положениями, выдвинутыми в докладе об итогах советско-югославских переговоров, Хрущев заявил далее:

— Один только товарищ Молотов выступил со своими взглядами… Он в своем последнем слове также подтвердил, что остается на старых позициях. Только заявил о том, что будет выполнять решения Президиума ЦК, как подобает это каждому члену партии. Я его так понял.

— Я сказал: признаю и несу ответственность за ошибочность моей позиции, — уточнил Молотов {561} 561 Там же. Л. 192. .

Высказав мнение, что нет необходимости и дальше разбирать «неправильное выступление товарища Молотова», так как выступившие уже обстоятельно сделали это, а высказанное ими мнение было «поддержано всеми членами ЦК», и ограничившись общим замечанием, что линия, которую отстаивал Молотов в югославском вопросе, «вредная для партии, неленинская и сектантская линия», Хрущев, тем не менее, посчитал нужным рассказать о его «неправильной позиции» по ряду других вопросов, «чтобы члены ЦК лучше знали и имели более полное представление о товарище Молотове» {562} 562 Там же. Л. 193-194. .

— Я не рад конфликту, который произошел, — сказал он. — И думаю, что никто в партии не рад этому. Но я не боюсь конфликтов {563} 563 Там же. Л. 194. .

Когда Молотов, по словам Хрущева, обычно разговаривает с другими членами Президиума ЦК, «то вроде бы мы равные». Но вот когда его «занесет», когда он «вырвется», то говорит, что 34 года сидит в Политбюро!

— И 34 и 36 лет можно просидеть… Товарищем Молотовым много просижено. Так что же теперь, ему за каждый год поклон отвешивать? {564} 564 Там же. Л. 194-195.

Вслед за этим и в связи с этим Хрущев высказал мнение, что «пора и давно пора Пленуму Центрального Комитета занять свое настоящее положение, свое место как хозяина в партии, как руководителя партии, как руководителя страной, и отвечать! {565} 565 Там же. Л. 195.

Продолжая иметь в виду принцип коллективности руководства, Хрущев сделал некоторое отступление к Сталину, оговорившись, что «все мы уважаем и будем уважать, всегда с уважением будем говорить и вспоминать» о нем, ибо он «после Ленина возглавил нашу партию и привел ее к величайшим завоеваниям».

Переждав аплодисменты, Хрущев продолжил:

— Другое мне было бы говорить стыдно. Я — человек, непосредственно которого поднял Сталин… Он поднял, он ухаживал, он растил, он учил… Он учил и растил на большом деле, наделе руководства партией, на деле руководства страной, на деле построения социалистического общества {566} 566 Там же. Л. 196. .

Но в последние годы Сталин «был на большом ущербе», и «у нас было много горечи». Сколько было потеряно честных людей! И если бы Сталин еще прожил, выражал свое твердое убеждение Хрущев, то сегодня не обсуждались бы ошибки Молотова. Ибо участь его, также как и Микояна, уже во многом была определена в выступлении Сталина на Пленуме ЦК, состоявшемся сразу же после XIX партийного съезда…

— И что, это было правильное выступление? Нет, неправильное… И сейчас, после конфликта и такого непонимания, которое проявил Молотов, я говорю, что это было совершенно неправильно, не соответствовало ни характеристике Молотова, ни характеристике Микояна {567} 567 Там же. Л. 197. .

И продолжил:

— Мы отвечаем перед страной за политику, за претворение в жизнь учения Маркса и Ленина! Мы, партия отвечает! А партией руководит Центральный Комитет. Ни, Молотов, ни Хрущев, ни пятый, ни десятый, а Центральный Комитет. Это надо знать Молотову, хотя он, как сам говорит, 34 года в Политбюро… И на 50-й год никто не позволит глупости делать. А если кто себе позволит, можно сказать: «Пойди на пенсию. Мы дадим тебе хороший харч, хорошее обеспечение, будем тебя уважать, но не мешай другим работать» {568} 568 Там же. Л. 198-199. .

Через два дня после окончания пленума, 14 июля 1955 г. Президиум ЦК признал необходимым выпустить его стенограмму, а также издать доклад Хрущева об итогах советско-югославских переговоров и постановление Пленума ЦК КПСС по этому вопросу отдельной брошюрой и разослать ее партийным организациям {569} 569 Выписка из протокола № 8 Президиума ЦК КПСС от 14.07.55 // РГАНИ. Ф.2. Оп. 1.Д. 146.Л.217. . И вскоре члены ЦК стали знакомить с этими документами партийный актив на местах.

20 июля собрался Московский областной партийный актив в числе 2500 человек. Для участия в прениях записалось 52 человека. Слово дали только 18. Как информировал первый секретарь МК КПСС И.В. Капитонов, все они осудили ошибочную позицию Молотова по югославскому вопросу. «Содержательными» были выступления секретаря Союза советских писателей А.А. Фадеева, ректора Академии общественных наук при ЦК КПСС Ф.В. Константинова и министра транспортного машиностроения С.А. Степанова. В то же время «собрание актива не удовлетворило выступление в прениях члена коллегии Министерства иностранных дел товарища Зимянина, который выступил несамокритично и не дал должной оценки недостатков в работе МИДа и ошибочной позиции тов. Молотова по югославскому вопросу» {570} 570 Информация секретаря МК КПСС И. Капитонова от 22.07.55 о собрании областного партийного актива 20 июля 1955 г. // РГАНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 146 (мат-лы к протоколу № 8 пленума ЦК КПСС). Л. 8-9. .

Чем же остался недоволен актив, а вернее руководитель Московской области? Ведь Зимянин признал «огромное принципиальное значение» критики ошибок своего шефа. И самокритика присутствовала в его выступлении:

— У нас не хватило ни прозорливости, ни необходимой смелости для того, чтобы пересмотреть неправильную установку, которой руководствовалось Министерство иностранных дел в работе по югославскому вопросу… Коммунисты, партийная организация МИДа и товарищи, работающие в области отношений с Югославией, полностью принимают критику нашей партии, критику недостатков и ошибок в работе Министерства иностранных дел и приложат все силы, чтобы их исправить {571} 571 Стенограмма собрания Московского областного партийного актива 20.07.55 // Центральный архив общественных движений Москвы (ЦАОДМ). Ф. 3. Оп. 159. Д. 135. Л. 82-83. .