Шейла Фицпатрик - Срывайте маски!: Идентичность и самозванство в России

Подобно КПК в Москве, латвийские партийные власти колебались между инстинктивным стремлением защищать своих, т. е. заблудших мужей, и сознанием своей обязанности помогать «беззащитным женщинам». Жена В. не вызвала у них большого сочувствия, так же как молодая незамужняя женщина по фамилии А., обвинившая в «морально-бытовом разложении» своего бывшего любовника студента Ч., который якобы ее соблазнил, попользовался ею и бросил. Приложив к своей жалобе в качестве вещественного доказательства одиннадцать любовных писем от Ч., А. просила наложить на него суровое партийное взыскание. Ее история такова: Ч. приехал в ее город на практику, месяц жил с ней как с женой в доме ее родителей, она кормила его, давала ему деньги, вещи. «Скрываясь под маской “чистой любви” ко мне, он… преследовал лишь материальную сторону, имея связь с другими женщинами». Жениться он не спешил, говоря, что ему нужно сначала найти квартиру и закончить учебу, а потом исчез. Когда А. встретилась с ним снова, это был уже другой человек — «хулиган», «хам» {571} 571 Там же. Оп. 12. Д. 290. Л. 145-146. . Однако местный партийный секретарь, расследовавший дело, кажется, больше симпатизировал молодому донжуану, чем его жертве. Ч. действительно обманул и бросил А., докладывал следователь, но он признал свою ошибку в парторганизации по месту учебы и обещал больше так не делать. Кроме того, он недавно женился на сотруднице аппарата Киевского горкома партии (явно стоявшей на социальной лестнице выше его любовницы из маленького городка), и сейчас у него медовый месяц. Ч. отделался самым легким взысканием — предупреждением {572} 572 LVA SPDN. Ф. 101. Оп. 12. Д. 290. Л. 157. .

Иногда, правда, партийное осуждение бывало гораздо более суровым. Хирург А. (судя по фамилии, русский по национальности) неоднократно становился объектом жалоб и доносов со стороны гражданской жены, матери его сына, потому что отказывался жениться на ней и не платил денег на ребенка. Сначала он получал мягкие выговоры, но в конце концов его действительно исключили из кандидатов в члены партии «за бытовое разложение, выразившееся в многоженстве», и «моральное разложение, выразившееся в незаконном сожительстве». Что имелось в виду под последними словами, непонятно (сожительство вне брака обычно не называли «незаконным»), но, по всей видимости, одним из главных факторов, повлиявших на партийное решение, стало нежелание А. оказывать материальную помощь сыну {573} 573 Там же. Оп. 11. Д. 279. Л. 48-63 (1948г.). .

В случае вынесения супружеских и личных конфликтов на суд властей в Латвии дело осложнялось тем, что это была недавно присоединенная территория, ранее находившаяся в немецкой оккупации и все еще не до конца советизированная. Следовательно, как и в России 1920-х гг., многие люди имели в биографии «темные пятна» в виде семейных связей с эмигрантами и коллаборационистами («белогвардейцами»). Подобные связи, если о них становилось известно, делали обвинения более весомыми и наказание более вероятным. Например, в 1952 г. слушательница партийной школы донесла о любовной связи преподавателя Т. и преподавательницы М. (он был женат, она замужем). Расследование показало, что оба уже получали строгие официальные предупреждения о недопустимости своего поведения, однако не обращали на них внимания и «демонстративно подчеркивали свою дружбу, считая замечания руководства и мнение слушателей по этому вопросу проявлениями обывательщины и мещанства». Такая дерзость сама по себе очень плохо их характеризовала, но обнаружилось и кое-что похуже: у Т. три брата оказались «кулаками», а четвертый — «белогвардейцем». В результате расследования Т. уволили из школы {574} 574 Там же. Оп. 15. Д. 598. Л. 57. .

Верно и обратное — жалоба, даже обоснованная, от человека с «темным пятном» не могла рассчитывать на сочувственное внимание представителей власти. Так, в 1950 г. один секретарь райкома, докладывая о расследовании жалобы жены на мужа, отметил, что хотя муж «как коммунист имеет большую часть вины в ненормальном положении его семейной жизни», но сама жена — «политически непроверенная, легкомысленная женщина», а брат у нее, «оказывается, предатель Родины и осужден». Поэтому желание мужа развестись можно было понять, и местная парторганизация его в этом намерении поддержала {575} 575 LVA SPDN. Ф. 101. Оп. 12. Д. 290. Л. 174. .

Во время войны мужья и жены часто находились в разлуке, боялись за жизнь друг друга и не были уверены, что когда-нибудь встретятся вновь. Миллионы мужчин (и некоторые женщины) ушли на фронт, миллионы женщин эвакуировались в отдаленные уголки. Советского Союза. Народная культура отразила эмоциональное смятение тех лет. Всячески прославлялась женская верность, яркими свидетельствами этому служат чрезвычайно популярная песня «Жди меня» [207] Песня из одноименного фильма 1943 г., слова К. Симонова, музыка М. Блантера. В ней говорится, что, если женщина «умеет ждать», ее мужчина останется в живых и вернется к ней. и гимн И. Г. Эренбурга «женам и девушкам, которые ждали своих любимых — с нежностью, стойкостью и силой, достойной не романов, а античной трагедии» {576} 576 Цит. по: Эренбург И. Глаза Золушки // О моральном облике советского человека. С. 105-106. . В то же время мужчины на фронте боялись, что их женщины дома найдут себе других [208] Во фронтовых дневниках и письмах часто выражаются подобные опасения. См., напр.: Фронтовой дневник Н.Ф.Белова, 1941-1945 годы // Вологда: Краеведческий альманах. Вып. 2 / под ред. М. А. Безнина. Вологда, 1997. С. 471 — 472; Военноисторический журнал. 1995. № 4. С. 50 (письмо А. Д. Жарикова жене, 7 марта 1943). В фильме «Жди меня», упомянутом выше, показаны верная и неверная жены: у первой муж остается жив, у второй бывший муж погибает. . У женщин имелись свои опасения насчет возможной измены мужчин с так называемыми военно-полевыми женами — женщинами, служившими в армии (чаще всего санитарками). А во многих случаях, когда оба супруга оказывались вдали от своего довоенного дома, к этим тревогам добавлялся общий страх, что они не смогут вернуть себе квартиру, которую вместе с большинством имущества нередко занимали какие-нибудь учреждения или посторонние люди.

Когда война кончилась, возрождение мирной жизни ставило едва ли менее тяжкие проблемы {577} 577 См.: Edele M. A «Generation of Victors»? Soviet Second World War Veterans from Demobilization to Organization, 1941-1956: Ph. D. diss. University of Chicago, 2004. . На демобилизацию всех фронтовиков потребовалось несколько лет. Те, кто возвращался из эвакуации в области, побывавшие в оккупации, частенько находили на месте своих домов развалины и пепелища, а приезжавшие в крупные города, например в Москву, обнаруживали, что в их квартирах живут другие люди, не желающие оттуда выселяться, а вещи пропали, украдены или уничтожены. Колхоз, откуда уходили на фронт многие мужчины, далеко не у всех вызывал желание вернуться туда. Миллионы мужчин погибли на войне; женщин в пропорциональном отношении умерло меньше. В возрастной группе от 20 до 40 лет по окончании войны на двух мужчин приходилось более трех женщин, среди тех, кому в 1945 г. было сорок и более лет, на одного мужчину — более двух женщин {578} 578 Данные переписи 1959 г. Цит. по: Eisendrath E. Das Bevolkerungspotential der Sowjetunion. Berlin, 1960. S. 34. . Иными словами, мужья снова стали дефицитным товаром, и обострившаяся конкуренция поставила жен в довольно тяжелое положение. Из множества историй об обманутых надеждах женщин, к которым по тем или иным причинам не вернулись мужья, особенно горек рассказ одной женщины из Омска: супруг прислал ей весточку, что демобилизовался в Риге, но так к ней и не доехал, пропав где-то по дороге домой (то ли с ним что-то случилось, то ли нашел другую) {579} 579 LVA SPDN. Ф. 101. Оп. 10. Д. 111. Л. 52. .