Шейла Фицпатрик - Срывайте маски!: Идентичность и самозванство в России

В России литературная и реальная родословная плута имеет свои особенности, в частности акцент на самозванстве [225] Традиционные русские слова «плут» и «плутовство» в начале советского периода стали считаться устаревшими, и в прессе того времени для обозначения плутов чаще всего использовались термины «мошенник», «жулик» и «аферист». . Классическим литературным примером часто считается гоголевский Хлестаков — молодой вертопрах, по пути из Петербурга в имение отца попадающий в небольшой городок, где местные чиновники ошибочно принимают его за правительственного ревизора и всячески стараются задобрить взятками [226] В действительности, как указала мне Катриона Келли, Гоголь настаивал (вопреки распространенному мнению), что Хлестаков не имел намерения никого обманывать, и в качестве литературного образца плута лучше может послужить герой пьесы XVIII в. «Хвастун» (автор — Я. Б. Княжнин), выдававший себя за графа. . Более древний образец русского плута-самозванца — самозванцы, выдававшие себя за царей, например Лжедмитрии в начале XVII в. и Пугачев в XVIII в. {605} 605 О самозванцах см.: Ingerflom С. S. Les representations collectives du pouvoir et «l'imposture» dans la Russie des XVIIIe-XXe siecles // La royaute sacree dans le monde chretien / dir. A. Boureau, C. S. Ingerflom. Paris, 1992. В. Г. Короленко в конце XIX в. произвел от старого слова новый дериват «самозванщина» для обозначения разного рода мелких жуликов — странствующих святых старцев, самозваных инженеров, судей, чиновников, о чьей криминальной деятельности сообщала в рубрике «Происшествия» бульварная пресса 1890-х годов {606} 606 См.: Короленко В. Г. Современная самозванщина // Поля, собр. соч.: В 9 т. СПб., 1914. Т. 3. С. 271-368. .

В тот же период, описывая уголовный мир Киева, А. И. Куприн отметил появление нового яркого типа преступника — афериста: «Он одевается у самых шикарных портных, бывает в лучших клубах, носит громкий (и, конечно, вымышленный) титул. Живет в дорогих гостиницах и нередко отличается изящными манерами. Его проделки с ювелирами и банкирскими конторами часто носят на себе печать почти гениальной изобретательности, соединенной с удивительным знанием человеческих слабостей. Ему приходится брать на себя самые разнообразные роли, начиная от посыльного и кончая губернатором, и он исполняет их с искусством, которому позавидовал бы любой первоклассный актер» {607} 607 Куприн А. И. Вор // Собр. соч.: В 6 т. М., 1957. Т. 1. С. 416. . Один из приведенных Куприным примеров — Николай Савин, легендарный аферист рубежа XIX-XX вв. Среди его «подвигов» числится получение под именем графа Тулуз-Лотрека крупного займа у парижских банкиров для болгарского правительства. Благодарная нация была готова возвести «графа» на болгарский трон, но тут Савина при турецком дворе разоблачил парикмахер, знавший его в России {608} 608 О карьере Савина см.: Щеглов Ю. К. Комментарии к роману «Золотой теленок» // Ильф И., Петров Е. Золотой теленок: Роман. М., 1995. С. 447-449. . [227] В самом романе Ильфа и Петрова Остап Бендер признает Савина своим достойным предшественником, чьи приемы, однако, уже не слишком пригодны в советских условиях: «Возьмем, наконец, корнета Савина. Аферист выдающийся. Как говорится, негде пробы ставить. А что сделал бы он? Приехал бы к Корейко на квартиру под видом болгарского царя, наскандалил бы в домоуправлении и испортил бы все дело» (Ильф И., Петров Е. Золотой теленок. С. 107).

Архетипом мошенника в советской литературе стал Остап Бендер, персонаж сатирических романов И. Ильфа и Е. Петрова [228] «Двенадцать стульев» (1928) и «Золотой теленок» (1931). . Критик-формалист В. Б. Шкловский прослеживал происхождение Бендера не от русских предшественников, а от героев европейского и американского плутовского романа — лесажевского Жиля Блаза, филдинговского Тома Джонса, марктвеновского Гекльберри Финна {609} 609 См.: Шкловский В. «Золотой теленок» и старый плутовской роман // Литературная газета. 1934. 30 апр. С. 3. . Однако «великий комбинатор» Ильфа и Петрова явно имел предтеч и в русской {610} 610 См., напр.: Эренбург И. Хулио Хуренито (1922) // Собр. соч.: В 9 т. М., 1962-1967. Т. 1; Каверин В. Конец хазы (1924) // Собр. соч.: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 5-86. , [229] Эпитет «великий комбинатор», данный Бендеру Ильфом и Петровым, напоминает эренбурговское «великий провокатор» («Хулио Хуренито»). Высказывалось также предположение, что прототипом Бендера послужил герой повести И. Л. Кремлева-Свена «Сын Чичерина», напечатанной в сатирическом журнале «Бегемот» в 1926 г., но сам Кремлев это отрицал, утверждая, что и он, и Ильф с Петровым просто откликнулись на одно и то же явление действительности — расцвет самозванства в начале 1920-х гг. См.: Кремлев И. В литературном строю. Воспоминания. М., 1968. С. 189-190. и в еврейской {611} 611 См.: Litvak О. The Literary Response to Conscription: Individuality and Authority in the Russian-Jewish Enlightenment: Ph. D. diss. Columbia University, 1999. R 32. литературе, а также в лице реальных самозванцев и аферистов, подвизавшихся в России на рубеже веков. Подобно всякому уважающему себя мошеннику, Бендер способен с апломбом исполнять множество разных ролей, мгновенно меняя маски, и выпутываться из неприятностей, ловко импровизируя с помощью «подручных средств». Он завоевывает доверие недовольных «бывших», тоскующих по старому режиму («Двенадцать стульев»), без труда вливается в группу советских писателей, собирающихся освещать открытие Турксиба. Однако главный его талант, при всех мечтах о далеком сказочном Рио-де-Жанейро, — умение совершенно свободно и убедительно «говорить на большевистском языке», а самый испытанный прием, начиная с выступления в амплуа «сына лейтенанта Шмидта» (героя революции 1905 г.), — использование этих лингвистических способностей для того, чтобы убеждать в своей добропорядочности доверчивых провинциалов или воспроизводить повадки советского бюрократа (присваивая заодно его привилегии).

Романы о Бендере не встретили полного одобрения у властей (и, кстати сказать, у интеллигенции) из-за своего легкомысленного характера и отсутствия в них четко выраженной нравственной позиции, зато мгновенно и надолго завоевали популярность у советских читателей {612} 612 О превратностях отношений Ильфа и Петрова с режимом и интеллигенцией и об их высоком авторитете в глазах публики см.: Курдюмов А. А. В краю непуганых идиотов: Книга об Ильфе и Петрове. Париж, 1983. Статистику выдачи книг в библиотеках в начале 1930-х гг., свидетельствующую о высоком читательском спросе на произведения Ильфа и Петрова, см.: Вулис А. И. Ильф, Е. Петров. Очерк творчества. М., 1960. С. 4, прим. 1 (цитируется «Правда» от 7 июня 1934 г.). О толпах людей, которые пришли почтить память И. Ильфа, когда тот скончался в 1937 г., см. воспоминания М. Ардова: Сборник воспоминаний об И.Ильфе и Е.Петрове. М., 1963. . Хотя эпоха огромных тиражей в советском книгоиздании наступила только после 1956 г., эти две книги, печатавшиеся и вместе и по отдельности, выдержали до Второй мировой войны двадцать изданий [230] Не считая публикаций в периодике (и «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» сначала печатались отдельными выпусками в журнале «30 дней», в 1928 и 1931 гг. соответственно). Общее число экземпляров в довоенных тиражах книжных изданий превышало 260, см.: Prechac A. IPf et Petrov. Temoins de leur temps. Stalinisme et litterature. Paris, 2000. Vol. 3. P. 751-753. О послевоенной судьбе и истории публикации романов о Бендере см. ниже, гл. 14. . За исключением, может быть, несгибаемого и пламенного Павла Корчагина из полуавтобиографического романа Н. А. Островского «Как закалялась сталь» (1932), никто из «положительных героев» социалистического реализма в 1930-е гг. не мог похвастаться такой славой и популярностью, как Остап Бендер, и, конечно, ничьи высказывания не цитировались так часто и не были так быстро усвоены разговорной речью [231] Даже враждебно настроенные критики романов Ильфа и Петрова отмечают, с какой скоростью афоризмы Бендера вошли в разговорную речь. Примеры см.: Белявин В. П., Бутенко И. А. Живая речь. Словарь разговорных выражений. М., 1994. С. 21, 61, 85, 134. (Благодарю Стивена Ловелла за то, что привлек к ним мое внимание.) .