Валентина Колыванова - Александр I Благословенный

При таких условиях мысль, что армия может кормиться собственным земледельческим трудом, представлялась чрезвычайно соблазнительной; кроме того, новая система гарантировала старослуживому, по окончании долгой и тяжелой службы, земельную собственность и семейную обстановку. В идеале, и молодое поколение будущих воинов вырастало в военной обстановке. Страна давала своего рода огромный капитал (казенных крестьян и земли) под военные поселения, но за это освобождалась навсегда от главнейших трат на военное дело. Тотчас по поселении той или другой воинской части (батальона, полка) часть солдат (лучшие) наделялись от казны землею, домами, орудиями, скотом и пр. и в первые годы получали провиант на себя и на свои семейства и обмундирование; все, что они приобретали своим трудом, считалось их личной собственностью. Такие оседлые поселенцы избавлялись от походов. Остальные солдаты данной части располагались в квартирах своих «счастливых товарищей», должны были помогать последним в полевых работах и получали за это ту же пищу, что и их хозяева; надежда перейти в разряд этих последних и получить земельную собственность должна была побуждать их к исправной службе. Каждая часть имела свой поселенческий округ, крестьяне которого переходили в военные поселения; с этого момента прекращалось их право распоряжаться судьбою своих детей; сыновья становились военными кантонистами: до семи лет они проживали у родителей, с восьмого посещали школу, с двенадцати лет уже большую часть времени проводили в школе, а с восемнадцати лет поступали в резервные части.

Проведение в жизнь идеи военных поселений Александр I, как мы знаем, поручил Аракчееву Между прочим, первые поселения возникли еще в 1810 году, при Сперанском, с 1816 года они приобрели уже массовый характер. Простой народ был в ужасе от того, что надо перековывать серпы на мечи, менять веками сложившийся уклад. Целый ряд бунтов среди военных поселян был подавлен Аракчеевым.

В военные поселения перешли 138 батальонов, 240 эскадронов и некоторые другие части; в поселенных округах считалось 150 тысяч нижних чинов и 17 тысяч лошадей, 76 тысяч инвалидов, 154 тысячи кантонистов; всего населения (с крестьянами) было под управлением Аракчеева почти 750 тысяч душ. Финансовую сторону этого предприятия можно считать даже блестящей: израсходовано было на военные поселения лишь 18 миллионов рублей, и к 1825 году собран был даже особый капитал в 30 миллионов рублей, вполне обеспечивавший дальнейшее развитие дела. В счет расходов не входит цена земли, отведенной под поселения (почти 2 400 000 десятин – в губерниях: Новгородской, Харьковской, Херсонской, отчасти в Могилевской), но ценность этой земли от пользования ее военными поселениями увеличилась. Затем к устройству военных поселений применен был солдатский труд, который переложить на деньги невозможно.

То, что было прекрасно в теории, – на практике оказалось очень тяжелым и возмутительным; регламентация труда и самой жизни возмущала всех, кто соприкасался с военными поселениями, особенно тех, кто терпел от власти Аракчеева, смотревшего на людей как на автоматов. Да и в экономическом отношении они не оправдали ожиданий.

Трудно найти логику во многих указах и поручениях последнего десятилетия царствования Александра I, касающихся крестьян. В ноябре 1815 года российским крестьянам запрещено «отыскивать вольность», но в 1816 году он поддерживает проект эстляндского дворянства об окончательном освобождении крестьян в тех местах и обещает распространить их опыт на всю Россию. В 1818 году император тайно поручает сразу трем государственным деятелям разработать проекты отмены крепостного права. Адмирал Мордвинов предложил предоставить крестьянам свободу, но землю оставить за помещиками; граф Гурьев рекомендовал план, рассчитанный на 60 лет, – с выкупом крестьянской земли у помещиков. Кстати, чуть ли не самый разумный проект предложил все тот же Аракчеев – выкупать крестьян с землей по две десятины на душу на средства правительства по соглашению с помещиками и по цене региона. Ни один из этих проектов Александр не начал осуществлять, а в 1822 году возобновил право помещиков ссылать крестьян в Сибирь.

Стоит ли удивляться, что самые последние годы царствования императора сопровождались заметными волнениями. Летом 1819 года вспыхнуло восстание в Чугуеве близ Харькова, в 1820 году – на Дону. Все это усугублялось голодом, разразившимся в благодатных областях России, в том числе из-за несовершенства порядка и управления в стране.

А 16 октября 1820 года головная рота Семеновского полка подала просьбу отменить введенные жесткие порядки и сменить полкового командира Ф. Е. Шварца. Роту обманом завели в манеж, арестовали и отправили в казематы Петропавловской крепости. За нее вступился весь полк. Полк был окружен военным гарнизоном столицы, а затем в полном составе отправлен в Петропавловскую крепость. Первый батальон был предан военному суду, зачинщиков прогнали сквозь строй, остальных сослали в дальние гарнизоны. Другие батальоны были распределены по различным армейским полкам. Под влиянием Семеновского полка началось брожение в других частях столичного гарнизона: распространялись прокламации. В 1821 году в армии вводится тайная полиция.

Венский конгресс. Гравюра

Вид военных поселений

Утро помещицы. Худ. А. Венецианов

Крестьяне в военных поселениях. Худ. М. Добужинский

Собрание тайного общества. Худ. К. Гольштейн

Александр был убежден, что выступление солдат Семеновского полка инспирировано тайным обществом. «Никто на свете меня не убедит, чтобы сие выступление было вымышлено солдатами или происходило единственно, как показывают, от жестокого обращения с оными полковника Шварца, – писал он Аракчееву. – …По моему убеждению, тут кроются другие причины… я его приписываю тайным обществам». Начались их усиленные поиски. Однако не полиция напала на след существовавшего в то время декабристского «Союза благоденствия». С ноября 1820 – февраля 1821 года власти уже располагали серией доносов. В конце мая 1821 года, по возвращении Александра I из-за границы, генерал И. В. Васильчиков подал ему список наиболее активных членов тайного общества. Рассказывают, что царь бросил список в пылающий камин, якобы не желая знать «имен этих несчастных», ибо и сам «в молодости разделял их взгляды», добавив при этом: «Не мне их карать!»