Валентина Колыванова - Царь Иван Грозный

В 1575 году произошло нечто неслыханное: по желанию Грозного крещеный татарин и хан касимовский Симеон Бекбулатович был венчан был на царство как Царь «великий князь всея Руси», а настоящий царь назвался Иваном Московским, уехал из Кремля и стал жить на Петровке.

Этому предшествовал новый всплеск казней. После развода с очередной женой Анной Васильчиковой царь отправил на плаху ряд представителей своего ближнего двора: родню Анны четверых братьев Тулуповых с матерью, 40 дворян, а также бояр Я. Мансурова и В. И. Умного-Колычева. Брат последнего Федор был сослан в монастырь, хотя на свадьбе Грозного и Васильчиковой в 1574 году из 35 гостей 19 принадлежали к роду Колычевых. Личный врач и астролог царя Елисей Бомелей попытался бежать за границу, но был схвачен и подвергнут пыткам, затем казнен. Лишились голов архимандриты двух придворных монастырей в Москве: Чудова – Евфимий, и Симонова – Иосиф. Был схвачен и уморен в темнице новгородский архиепископ Леонид (его обвинили в чародействе, в связи с чем в Новгороде было сожжено 15 женщин, которые ворожили якобы по заданию архиепископа). Было начато следствие в отношении митрополита Антония и игумена Крутицкого монастыря в Москве Тарасия.

Симеон Бекбулатович

Царь. Худ. С. Иванов

«Отрекшись от престола», Иван Васильевич взял себе «удел» и образовал собственную «удельную» думу, в которой теперь заправляли Нагие, Годуновы и Бельские. Расправы с членами прежней думы продолжились: были казнены И. А. Бутурлин с сыном и дочерью, Д. Бутурлин, П. А. Куракин, Никита и Василий Борисовы (родственники убитой Ефросиньи Хованской), протопоп Архангельского собора Кремля Иван, дьяки Д. Владимиров (Разбойный приказ) и О. Ильин (Дворцовый приказ). При этом отрубленные головы были брошены на дворы митрополита Антония, воеводы Ивана Шереметева «Меньшого», первого боярина думы И. Ф. Мстиславского и главного земского дьяка А. Я. Щелкалова. Таким образом, царь разгромил тот круг приближенных, который установился в 1572 году после уничтожения опричной верхушки.

Через 11 месяцев Симеон, сохранив титул великого князя, отправился в Тверь, где ему был дан удел, а Иван Васильевич снова стал именоваться царем и великим князем всея Руси.

Исследование останков Ивана Грозного показало, что в последние шесть лет жизни у него развились солевые отложения на позвоночнике, он уже не мог ходить и передвигался на носилках. Обследовавший останки М. М. Герасимов отмечал, что не видел таких мощных отложений и у самых глубоких стариков. Изведенный болями, настигаемый последствиями бурного образа жизни, царь в 50 с небольшим лет выглядел уже дряхлым стариком. В августе 1582 года иезуит А. Поссевин в отчете Венецианской синьории заявил, что «московскому государю жить недолго».

И последние годы жизни Ивана Грозного были для страны тяжелыми: на Русь пытались проникнуть захватчики, как военные, так и духовные. При прямой поддержке ногайских мурз князя Уруса поднялось восстание волжских черемисов: конница численностью до 25 тысяч человек, нападая со стороны Астрахани, опустошала белевские, коломенские и алатырские земли. Восставшим противостояло всего три царских полка, что было явно недостаточно для подавления мятежа. Прорыв Крымской орды мог привести к очень опасным для России последствиям. Русское правительство приняло решение перебросить туда войска, временно отказавшись от наступления на Швецию.

15 января 1580 в Москве был созван церковный собор. Обращаясь к высшим иерархам, царь прямо говорил, сколь тяжело его положение: «бесчисленные враги восстали на русскую державу», потому он и просит помощи у Церкви.

В 1580 году царь разгромил немецкую слободу. Француз Жак Маржерет, много лет проживший в России, пишет: «Ливонцы, которые были взяты в плен и выведены в Москву, исповедующие лютеранскую веру, получив два храма внутри города Москвы, отправляли там публично службу; но в конце концов из-за их гордости и тщеславия сказанные храмы… были разрушены и все их дома были разорены. И, хотя зимой они были изгнаны нагими и в чем мать родила, они не могли винить в этом никого, кроме себя, ибо… они вели себя столь высокомерно, их манеры были столь надменны, а их одежды – столь роскошны, что их всех можно было принять за принцев и принцесс… Основной барыш им давало право продавать водку, мед и иные напитки, на чем они наживают не 10 процентов, а сотню, что покажется невероятным, однако же это правда».

Царь Иван Грозный показывает сокровища английскому послу Горсею. Худ. А. Литовченко

В 1581 году иезуит А. Поссевин направился в Россию, выступая как посредник между Иваном и Польшей, и, в то же время, надеясь склонить Русскую Церковь на унию с католической. М. В. Толстой пишет в «Истории Русской Церкви»: «Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом. Иоанн оказал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость, отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима». Сам посол отмечает, что «русский Государь упорно уклонялся, уходил от разговора на эту тему». Таким образом, папский престол не получал никаких привилегий. Зато во времена Ивана Грозного стало распространяться православие в далекой Сибири.

Завоевание Западной Сибири Ермаком Тимофеевичем и его казаками в 1583 году и взятие им столицы Сибирского ханства – Искера – положили начало обращения местного населения в православие: войска Ермака сопровождали четыре священника и иеромонах. Однако данная экспедиция была совершена вопреки воле царя, который в ноябре 1582 году выругал Строгановых за то, что они призвали в свою вотчину казаков «воров» – волжских атаманов, которые «преж того ссорили нас с Ногайской ордою, послов ногайских на Волге на перевозех побивали, и ордобазарцов грабили и побивали, и нашим людем многие грабежи и убытки чинили». Царь Иван IV велел Строгановым под страхом «большой опалы» вернуть Ермака из похода в Сибирь и использовать его силы для «оберегания пермских мест». Но в то время как царь писал свою грамоту, Ермак уже нанес Кучуму сокрушительное поражение и занял его столицу.