Александр Асов - Великие тайны Руси. История. Прародины. Предки. Святыни

Всё вновь изменилось в наше неспокойное время. Хотя «Слово о полку Игореве» ещё не изъято из школьных и университетских программ, однако первые шаги к тому уже сделаны. И кем? Виднейшими в прошлом нашими «слововедами». Речь идёт о реанимированной ныне концепсии историка А. А. Зимина о «Слове о полку Игореве», как подделке XVIII столетия.

Книга А. А. Зимина «Слово о полку Игореве» (СПб., 2006) ныне самая фундаментальная из трудов скептиков. По-своему она честна и не бесполезна, многие вопросы, заданные в ней, требуют разрешения. И сии вопросы, разумеется, вполне разрешимы.

Так, на мой взгляд, главное заблуждение автора монографии в том, что он, предоставив свои доказательства вторичности и компилятивности памятника, не учёл то, что все средневековые памятники обладают этою чертой. Творческая компиляция, заимствование сюжетов, образов и речений в то время было самым распространённым художественным приёмом. И сам автор «Слова…» нередко прямо цитирует древнерусского певца Бояна, подражает ему, о чём и сообщает в поэме.

И, пожалуй, можно согласиться с выводом А. А. Зимина, основанным на подробном текстологическом анализе, что, скажем, и «Задонщина», описывающая Куликовскую битву, не является переделкой «Слова о полку Игореве», как считалось доселе. Но отсюда он сделал неверный логический вывод, что наоборот «Слово…» основано на «Задонщине…». Сей же вывод, не только более чем поспешен, но и абсурден логически. На деле, разумеется, «Слово…», как и утверждается самим его автором, основано на песнях Бояна. И на тех же древних песнях, а не на «Слове…» основана «Задонщина». Эти произведения восходят к более древним источникам, то есть к «Велесовой книге», «Ярилиной книге», «Белой Крынице и песням Бояна. И таким образом между «Задонщиной» и «Словом…» нет прямой текстологической связи.

Теперь, благодаря публикации прочтений и переводов рукописей, восходящих к коллекции А. И. Сулакадзева, мы имеем сами эти первоисточники, по крайней мере один из их списков. Есть в сих источниках, и фразы самого песнопевца Бояна, прямо перекликающиеся и со «Словом» и, независимо, с «Задонщиной». А. А. Зимин не был знаком с этими текстами, посему и сделал неверный вывод.

Абсурдность этой теории, да и безусловная пагубность её для отечественной культуры, была ясна с самого начала, со времени её обнародования уже полвека назад. Против выступили тогда крупнейшие знатоки «Слова», в том числе и безусловный авторитет в сём вопросе академик Б. А. Рыбаков. Вопрос о книге А. А. Зимина рассматривался и в Идеологическом отделе ЦК КПСС секретарём Л. Ф. Ильичёвым. Книга была, разумеется, запрещена.

Но несмотря на это, следуя научной этике, основные положения её, сопровождаемые критикой, были публикованы в журнале «Вопросы истории» (№ 9, 1964). То есть слово А. А. Зимину дали, и на заседаниях Пушкинского дома, и отчасти также в научной печати. Он не был лишён ни званий, ни работы в Московском государственном историко-архивном институте, где был профессором и доцентом. Но дальнейшее продвижение сей псевдотеории было пресечено мерами административными, по тому времени вполне оправданными.

Почему оправданными? Да потому, что в тогдашнем «авторитарном» обществе авторитет науки был непререкаем и почти священен, слово академиков принималось за истину в последней инстанции, почти как пророческое, и при сём не понималось то, что учёные – такие же люди и могут искренно заблуждаться. А за такое отношение нужно было платить, в том числе и тем, что власти, даровавшие академикам «пророческий статус», от коего никто и не отказывался, точно также легко и «по праву демиурга» могли его и забрать.

Ведь для понимания подлинности «Слова…» вовсе не обязательно быть академиком, перетасовывающим сухие факты. Нужно быть только человеком с душою, чутким к русскому поэтическому слову. Ещё А. С. Пушкин говорил о том, что «Слово…» подлинно уже потому, что созданно гением, коего не знала тогдашняя Россия.

Долгое забвение теории А. А. Зимина было прервано в 2000 году. Тогда, и вдруг именно в Иерусалиме, вышла работа С. М. Каштанова «Александр Александрович Зимин. Портреты историков. Время и судьбы».

Кстати, незадолго до сего и там же вышла погромная работа другого российского историка В. А. Шнирельмана «Мифы неоязычества и "Велесова книга"» (Иерусалим, 1998). Так что русофобское направление в этой области российской культуры имело вполне определённый географический адрес и известное финансирование.

И не только зарубежное, к поддержке работ по реанимации идей А. А. Зимина, подключился и Российский гуманитарный научный фонд, существующий под эгидой и на средства правительства Российской Федерации.

Продолжает скрытое лоббирование в правительстве и Госдуме РФ интересов откровенных русофобов также источниковед, кандидат наук А. Е. Петров, кроме своих успехов на бюрократическом поприще известный лишь нападками на «Велесову книгу» и крайне критическим отношением к иным древнерусским источникам.

А кто взялся за проект опорочивания «Слова…»? Известнейшие в прошлом «слововеды», кои одновременно являлись и противниками «Велесовой книги».

Так издание и комментирование книги А. А. Зимина взял на себя наиболее активный в нашей академической науке «заслуженный антивлесовед» О. В. Творогов, поддержку коему оказал также неоднократно отметившийся в нападках на «Велесову книгу» доктор исторических наук, и на то время руководитель Росархива В. П. Козлов (ушедший ныне на пенсию).

Во всем этом есть «ирония судьбы». Люди десятилетиями занимавшиеся изучением «Слова о полку Игореве», как подлинного памятника русской культуры XII века, под конец жизни вдруг выступили на противоположном фронте, как только выгоднее стало утверждать иное. И весь бывший «цвет» российской академической науки, исторической и филологической, также поспешил отметиться на сём позорном поприще. Всё сие приводит меня к вполне определённому выводу: российского славяноведения более нет. Даже того, противоречивого, что было ещё не так давно. И источниковедение ныне используется в основном как инструмент борьбы политической.

Впрочем, несмотря на продолжающуюся полемику, славянские ведические памятники, и прежде всего «Велесова книга», уже признаны многими крупными славистами и в нашей стране, и за рубежом. Так, на Украине она вошла в школьные и университетские программы и зачастую, особенно в юго-восточных регионах (в русской Новороссии, Крыму), преподаётся именно в русском переводе.

Впереди у нас долгий и непростой путь. Нам ещё предстоит осмыслить своё прошлое, осознать смысл вести, пришедшей к нам со славянскими руническими памятниками. Нужно ещё донести их до сердца каждого русского человека, сделать их общечеловеческим достоянием.