Богдан Сушинский - Власов. Восхождение на эшафот

Когда эта масса вооруженного люда высыпала на перрон, вместе с награбленным барахлом и пьяными женщинами, комдив умиленно ухмыльнулся. Он помнил, что в РОА его прозвали «Хитрым махновцем», так вот, с этой ордой он, армейский генерал, и в самом деле почувствует себя «батьком Махно».

— Что, — ехидно поинтересовался он у подполковника и двух капитанов СС, сопровождавших эту ораву, — решили сплавить Буняченку все то дерьмо, с которым сами справиться уже не в силах?!

— С куда большим удовольствием подал бы этот эшелон прямо к крематорию, — процедил оберштурмбаннфюрер СС. — Просто не мог нарушить приказ рейхсфюрера.

И первое, что сделал Буняченко, это приказал своим бойцам, окружившим эшелон, удалить из полувоенизированной банды женщин, изъять все спиртное и поснимать лишние часы — некоторые офицеры носили на руках по пять-шесть штук, — как очевидные последствия грабежа. Теперь ему представилась возможность испытать это воинство «на вшивость», а заодно избавиться от какого-то количества дивизионных разгильдяев.

Уже прощаясь с Буняченко перед отъездом в Чехию, командарм сумел отвести его в сторону и сказал:

— Действовать, конечно, следует по ситуации, генерал. Но, если это будет возможным, после второго натиска постарайтесь увести дивизию из линии фронта в сторону Дрездена, а оттуда следуйте в район Карлсбада.

— Но в таком случае мне придется ссылаться на ваш приказ.

— Наоборот, на отсутствие моего приказа относительно дальнейшего пребывания дивизии на этом участке фронта, — уточнил Власов. — Притом, что остается в силе ранее изданный приказ Президиума КОНРа о сосредоточении всех частей и отдельных подразделений Комитета Освобождения в Чехии. Где именно будет располагаться моя Ставка, вам сообщат по радиосвязи.

Пятнадцатого апреля Власов провел совещание с командованием Военно-Воздушных сил КОНРа, на котором присутствовали командующий ВВС генерал Мальцев, командир 1-го авиационного полка, и он же начальник гарнизона полка в городе Эгер, расположенном неподалеку от старой чешской границы, полковник Байдак; служащие штаба и командиры различных подразделений. Тогда была поставлена задача: в течение трех суток перебазировать эскадрильи и другие части ВВС в Чехию, в район Карлсбада, чтобы, таким образом, собрать в кулак все вооруженные силы КОНРа.

Мальцев и Байдак, конечно, попытались выполнить этот приказ. Во время переброски авиаполка со всеми его техническими подразделениями к нему даже успели присоединиться отборный парашютно-десантный батальон и зенитный полк, который так и не успел получить ни одной зенитки.

Однако добраться со своими авиаторами до района Мариенбада «власовскому Герингу» уже было не суждено. Когда 24 апреля основные силы этих частей во главе с полковником Байдаком оказались в районе городка Нейерн, стало понятно, что дальнейшая переброска авиаторов в глубь Богемии бессмысленна. Это означало — оказаться в зоне действий Красной Армии.

На экстренном совещании, проведенном в Нейерне с участием Мальцева и Ашенбреннера, было принято единственно приемлемое решение: вести переговоры с американским командованием о сдаче в плен. Тем более что к тому времени штаб КОНРа уже вынужден был перебазироваться в городок Фюссен, приютившийся в предгорье Лехтальских Альп на южном побережье горного озера Форгензе. Как только это штабное переселение состоялось, Власов провел совещание генералитета КОНРа, на котором присутствовали Малышкин, Жиленков, Трухин и Закутный.

— С ситуацией, которая сложилась на фронтах и в самой Германии, все вы знакомы, — произнес командарм, открывая это «высокое собрание». — Каждому из вас ясно, что мы находимся у той последней черты, за которой нас ждет крах всего того, что мы созидали и ради чего боролись.

Генералы встретили его слова молчанием. Жиленков наполнил бокалы прихваченной из Чехии «сливовицей», однако пили, не чокаясь и не произнося тостов, как и полагается пить на поминках, к тому же на собственных.

— Из сообщений разведки стало известно, что к северному побережью озера Форгензе приблизились части 20-го американского корпуса, — продолжил председатель КОНРа. — То есть они уже вторглись на территорию, определенную фюрером как «Альпийская крепость», за которую немцы вроде бы намерены были сражаться до последней возможности.

— Да только «возможность» эту, последнюю, они давно исчерпали, — пренебрежительно процедил Закутный.

— Известно, что 20-й корпус входит в состав 7-й американской армии генерала Пэтча. Кому-то из нас нужно немедленно добраться до этого генерала через штаб корпуса и провести переговоры об условиях капитуляции. Причем делать это нужно быстро, пока американцы не взяли нас в плен или не загнали в безвыходное положение, когда всякие переговоры с нами уже потеряют смысл. Словом, нужен доброволец. Возможно, я сам направился бы к Пэтчу, но вы же понимаете, что мне нужно вернуться в Чехию, к нашим частям.

— Лично вам сейчас нужно быть в Чехии, — подтвердил его правоту Жиленков. — Если Шернер узнает, что вы отбыли к американцам, большую часть наших армейцев он попросту истребит.

— Потому и спрашиваю: «Кто пойдет? Есть доброволец?»

Он вопросительно взглянул на Жиленкова, но тот поспешно отвел взгляд, давая понять, что на него рассчитывать не стоит.

На какое-то время в комнате воцарилось напряженное молчание. С северо-запада, в сторону Австрии, прошло несколько звеньев тяжелых бомбардировщиков. Теперь они уже летали без прикрытия истребителей, зная, что если немцы еще оказывали какое-то сопротивление в воздухе, то в основном вступая в схватку с советскими самолетами. Уже дважды в течение дня они бомбили Фюссен, однако теперь, к счастью, обошлось. Может, потому и не бомбили, что зенитная батарея, базировавшаяся неподалеку, у подножия горы, по-джентльменски молчала.

— Пойти, очевидно, придется мне, — нарушил молчание генерал-майор Малышкин. — Как секретарю КОНРа, то есть как официальному лицу. С собой возьму только адъютанта.

— Вот это правильное решение, — поддержал его Жиленков, давая понять, что сам хотел предложить кандидатуру Малышкина, но не сделал этого и этических соображений: нужен был доброволец.

— Когда намерены идти? — спросил Власов.

— Тянуть нельзя, поэтому завтра, как только будут готовы документы.

— Одна из штабных машин подбросит вас, насколько это будет возможно, — заверил его Власов. — Только постарайтесь, чтобы она не досталась американцам. Документ о предоставленных вам Президиумом КОНРа и командованием РОА полномочиях вам сейчас составят за двумя подписями — моей и генерал-лейтенанта Ашенбреннера. Еще один документ, только уже за второй подписью обер-фюрера СС Крёгера, мы выдадим для предъявления разъездам. Эсэсовцев немецкие комендатуры все еще по-прежнему чтят.