Дэниэл Брук - История городов будущего

Стратегия шейха Мохаммеда по использованию средств, полученных от глобализации, для подкупа своих подданных, чувствующих как та же глобализация вытесняет их на обочину, все отчетливей проявляется в городской ткани Дубая. В архитектурном плане шейх прошел путь от простых заявлений, что успех Дубая как центра мировой экономики является, сам по себе, триумфом арабского народа, до использования традиционных арабских мотивов в наиболее значимых городских проектах. Этим объясняется тот странный факт, что чем более глобальным становится Дубай, тем более арабским он смотрится. В 1990-х годах шейх Мохаммед довольствовался тем, что называл заказанный им сверхдорогой отель Burj al-Arab («Башня арабов»), хотя спроектированное в Лондоне здание в форме паруса не имело никаких национальных черт. Напротив, в построенном десять лет спустя небоскребе Burj Khalifa арабское архитектурное влияние уже не вызывает сомнений 36.

Как и Burj al-Arab, самое высокое здание в мире – детище западного архитектора, американца Эдриана Смита, построившего 88-этажную Jin Mao Tower в Шанхае. Проект Смита, который выиграл международный конкурс в 2003 году, представляет собой серебристый клин из нескольких округлых стержней, напоминающий Изумрудный город, но только из сине-серого лунного камня. Смит признавал, что решение его башни отчасти основано на черной уступчатой громаде Sears Tower, которую он видел из окна своего кабинета в Чикаго, но при этом настаивал, что неменьшее влияние на проект оказала стрельчатая арка, которая на протяжении веков использовалась в исламской архитектуре. «Если посмотреть на здание с мыслью об арабской арке, то вы ее там увидите», – пояснял Смит. Куда более прозрачно на ближневосточное местоположение башни намекает расположенная на 158-м этаже «самая высокая мечеть в мире». Большой популярностью у правоверных она не пользуется, и есть версия, что ее построили даже не в качестве уступки религиозным эмиратцам, но чтобы заставить исламских террористов хорошенько подумать, прежде чем атаковать здание. (Ходят также упорные слухи, что члены королевской семьи нашли еще более верный способ застраховать себя от терактов – взяли на довольствие самих террористов.)

Смогут ли обычные посетители различить в небоскребе Смита исламские мотивы – вопрос открытый, зато у его подножия арабское влияние, мягко говоря, очевидно. Торговый центр в основании башни, расположенной на острове посреди искусственного озера, называется Souk Al-Bahar («Базар моряков»). В туристическом проспекте его описывают как «вдохновленный арабскими традициями… пешеходный остров… с характерными для Аравийского полуострова галереями из натурального камня и высокими арками». Традиционность Souk Al-Bahar создает контрапункт современной архитектуре Burj Khalifa, а роскошь его интерьера с немыслимо дорогими резными люстрами в сирийском стиле является идеальным выражением сути Дубая. Как и возвышающаяся над ним башня, Souk Al-Bahar представляет собой смесь местных и западных реалий: от фешенебельной нью-йоркской бакалеи Dean & Delucа до сувенирных лавок, торгующих восточными миниатюрами и плюшевыми верблюдами. Но поскольку это Дубай, роль арабских торговцев здесь выполняют филиппинцы.

Souk Al-Bahar – лишь самый недавний из многих «ура-арабских» торговых центров, разбросанных по всему городу. Тщательнее прочих продумана концепция молла Ibn Battuta, названного в честь средневекового арабского писателя и путешественника. Разные зоны комплекса оформлены в манере регионов, где побывал Ибн Баттута: Андалусии, Туниса, Египта, Персии, Индии и Китая. Пышный даже по дубайским меркам «дворец Великих Моголов» создан по мотивам агрской резиденции Шах Джахана и размерами не уступает оригиналу. А в выложенной сине-золотыми изразцами копии персидской мечети разместился несомненно самый роскошный в мире филиал сети Starbucks. Исторический Ибн Баттута благоразумно обошел стороной бесплодную пустыню, которая позже стала Объединенными Арабскими Эмиратами. Однако общее наследие ислама позволяет Дубаю считать своими культурные достижения всего региона, вплоть до таких уже давно немусульманских стран, как Испания Омейядов или Индия Великих Моголов. В пассаже, изображающем базары Каира, развернута выставка про путешествия Ибн Баттуты, которая пропитана духом арабского шовинизма и воспевает то время, когда исламский мир был куда успешнее, чем погрязшая в раннесредневековом варварстве Европа.

При всех своих «аутентичных» завитушках ура-арабские моллы Дубая – это западные торговые центры, заполненные западными магазинами, которые не соответствуют особенностям своего географического положения ни в культурном, ни в экологическом плане. С точки зрения экологии их система кондиционирования приводит к исполнению желания шейха Мохаммеда быть первым в мире, но лишь в одном аспекте: ОАЭ стала единственной страной, опередившей Америку по потреблению энергии и выбросам углекислого газа на душу населения 37. Если же говорить о культуре, такие центры являются лишь многомиллионными упражнениями в психологической сверхкомпенсации для жителей наименее арабского города арабского мира. Как писал в The Washington Post покойный арабо-американский журналист Энтони Шадид, стратегия глобализации Дубая – это попытка создать «успешный арабский город, лишив его качеств, которые столетиями делали арабские города арабскими» 38. Не случайно индийские эмигранты называют Дубай «лучшим городом Индии» 39, а иранские – «лучшим городом Ирана» 40. Даже сейчас, когда государственные строительные компании потворствуют местным жителям, возводя ура-арабские мегамоллы, деарабизация Дубая ради его дальнейшей глобализации остается очевидной, пусть и не провозглашаемой в открытую политикой властей. Английский стал для города больше, чем средством межнационального общения; сегодня он практически навязывается в качестве официального языка. В Дубае нет закона, по которому на вывесках обязательно должен присутствовать арабский перевод неизменно английских названий. Более того, муниципалитет штрафует таксистов, если вместо английского Taxi они выставляют на крышу надпись по-арабски. В 2006 году правительство перенесло выходные для служащих госсектора с принятых в исламском мире четверга и пятницы на пятницу и субботу, чтобы приблизить ритм жизни к западному. Уже идут разговоры о том, чтобы сдвинуть их на субботу и воскресенье, несмотря на отведенную Кораном для молитв пятницу.

Такое безоглядное принятие неисламских нравов и норм приводит к соразмерной обратной реакции. Дубай – это шизофренический мегаполис, где локальное и глобальное сошлись в своего рода гонке вооружений, непрерывно усиливая друг друга. Чувствуя себя осаждаемыми иностранцами со всех сторон, многие коренные жители нашли прибежище в строжайшем соблюдении мусульманских традиций. Гендерная сегрегация среди дубайцев с годами все строже, а традиционный дресс-код – белая просторная «дишдаша» для мужчин и черная «абая» для женщин – в последнее время соблюдается местными с гораздо большим рвением отчасти потому, что отличает аборигенов от иностранцев.