Санш Де Грамон - История шпионажа

Пауэрс был летчиком, но его арестовали как шпиона.

Из-за отсутствия специальной подготовки и слабости характера его поведение не было героическим. Он говорил там, где Абель молчал. Где Абель не сделал ничего, чтобы повлиять на мнение присяжных, Пауэрс сделал все, чтобы смягчить свой приговор. Их дела похожи только тем, что ЦРУ отказалось признать существование Пауэрса, а ГРУ отказалось признать своим сотрудником Абеля.

Было много факторов, препятствовавших обмену. Советский Союз заявляет, что у него нет шпионов — шпионажем занимаются только империалистические страны. Но обмен Абеля и Пауэрса отразится на всем мире. Невозможно будет скрыть эту новость от советской общественности. Возвращение Пауэрса вызовет еще большие затруднения. Считать ли его героем или предателем? Устроить ли ему торжественный кортеж по Бродвею или он должен на десять лет отправиться в тюрьму за разглашение клятвы, которую он давал ЦРУ?

Джеймс Б. Донован, адвокат Абеля, сыгравший ключевую роль в обмене, столкнулся с оппозицией, когда впервые заявил о такой возможности. Это было во время президентства Эйзенхауэра, и кабинет, ответственный за начало полетов самолета-разведчика У-2, отнесся безо всякого энтузиазма к возвращению человека, раскрывшего существование программы. Предложение обмена было сделано по советским каналам, и советская сторона не была против подобного шага. Но куда бы Донован не обращался в Вашингтоне, он сталкивался с уклончивостью и отсрочками.

В июне 1960 года отец Пауэрса написал Доновану письмо, в котором просил его устроить обмен для его «мальчика». Через Донована Абель попросил Пауэрса-старшего написать письмо его семье, живущей в Восточной Германии. Осенью 1960 года Пауэрс получил ответ, подписанный Еленой Абель, в котором она просила милосердия к ее мужу.

Просьба была отправлена Генеральному прокурору Уильяму Роджерсу, который сказал, что обменом лучше заняться уже во время президентства Кеннеди. В начале 1961 года Рид Козарт, поверенный Министерства юстиции по помилованиям, сказал, что для помилования нет достаточных оснований. Однако переписка между Донованом и миссис Абель продолжилась, они вместе искали возможности обмена. Генеральный прокурор Роберт Ф. Кеннеди и президент Кеннеди знали об идущем процессе. Кроме того, президент, чья администрация не была связана с У-2, понимал, что обмен поможет улучшить международные отношения.

Осенью 1961 года Донован получил разрешение на организацию обмена в Восточной Германии. В Берлине и Лейпциге он встречался с советскими официальными лицами, которым показывал письмо Козарта, в котором тот говорил, что приговор Абеля может быть изменен «при соответствующих обстоятельствах». Донован, действовавший как адвокат Абеля, по сути был дипломатом без ранга, выполнявшим важное правительственное задание. Он узнал, что русские выступают за обмен и, кроме того, готовы передать вместе с Пауэрсом еще одного американца, отбывавшего наказание за шпионаж, — двадцативосьмилетнего Фредерика Л. Прайора.

После переговоров, которые длились две недели, Донован сообщил президенту, что он договорился о проведении обмена. Президент подписал документ, по которому Абель освобождался в момент передачи Пауэрса американцам. В обстановке строжайшей секретности Абеля доставили в Форт-Дикс в штате Нью-Джерси — этот полет стал первым звеном путешествия, которое должно было вернуть его на родину. В это же время Пауэрса доставили из владимирской тюрьмы.

Состоявшийся обмен добавил еще одну тайну к личности Абеля. В письмах от семьи, которые были прочитаны на суде в 1957 году, его жена подписывалась «Илиа», а дочь — «Эвелина». Но письма, полученные Донованом из Восточной Германии, подписаны Еленой Абель. Кроме того, письма, описывающие жизнь семьи Абеля в СССР, рассказывают о даче, прислуге, телевизоре и других удобствах, которые может себе позволить только семья высокопоставленного человека. Если письма из Германии писала жена Абеля, то как она туда попала? Абель хорошо говорил на немецком, и во время Второй мировой войны он служил на германском фронте. Люди, с которыми он познакомился в Нью-Йорке, знавшие немецкий язык, говорили, что его можно было принять за немца. Связь Абеля с Германией и его настоящая личность (Абель — обычный псевдоним для шпионов из социалистических стран) остались покрытыми тайной.

От Пауэрса также ждали объяснений, и после своего возвращения он должен был предстать перед специальной комиссией ЦРУ. Однако Государственный департамент заявил, что он не предстанет перед судом, и исключил возможность того, что итогом обмена будет лишь его перевод из советской тюрьмы в американскую.

Советская пресса не придала большого значения освобождению Пауэрса и вообще не сообщила о возвращении Абеля. В объявлении, сделанном советским радио, говорилось: «Президиум Верховного Совета СССР, принимая во внимание просьбу родственников Пауэрса, американского летчика, отбывающего заключение в Советском Союзе, учитывая его признание в совершении серьезного преступления, а также руководствуясь желанием улучшить отношения между СССР и США, принял решение освободить Пауэрса и передать его американской стороне».

Заявление в «Правде» было еще короче. Об освобождении Пауэрса сообщалось среди других новостей. Больше внимания было уделено присвоению почетного звания «Народный художник» В. Ф. Рындину, мужу балерины Галины Улановой.

Корреспонденты агентства Ассошиэйтед Пресс, работающие в Москве, сообщали, что советские граждане не верили им, когда они говорили, что Пауэрса обменяли на русского шпиона. «У нас нет шпионов», — таким был самый частый ответ. Другие признавались, что никогда не слышали об Абеле. Однако суд над ним не прошел полностью незамеченным советской прессой. В ноябре 1957 года «Литературная газета» назвала его «обманом». Кажется, советское руководство смогло утаить от своих граждан настоящие причины освобождения Пауэрса.

В Соединенных Штатах, когда закончились все торжественные церемонии с участием гордых родителей и счастливой жены, нашлись люди, которые посчитали, что президент Кеннеди заключил плохую сделку и что Пауэрс должен был вернуться на родину в наручниках. Уильям Томпкинс, бывший обвинителем на суде над Абелем, сказал: «Абель был настоящим профессионалом и гением разведки, а Пауэрс был просто пилотом». Более сердито этот обмен прокомментировал Джон Уикере, представитель Американского легиона, который сказал: «Я наблюдал за этим обменом с отвращением. Пауэрс — трусливый американец, который оценил свою шкуру гораздо дороже, чем благосостояние нации, которая хорошо платила ему».