Владимир Успенский - Тайный советник вождя

Тут ведь вот какой нюанс: если бы Сталин дал понять, что не доверяет, подозревает в присвоении денег, то Николая Сергеевича Власика нужно было бы сразу убирать. А Сталин не хотел этого, не желал терять одного из самых давних, самых надежных, самых привычных помощников. Однако недоверчивость постепенно нарастала, накапливалось недовольство. И как случалось у Сталина, злость прорвалась не конкретно по главному поводу, а по пустяку, под настроение.

По долгу службы Власик обязан был проверять, контролировать все без исключения, что имело отношение к безопасности вождя. Дана была ему такая возможность с надеждой на правильное использование. Но и тут Николай Сергеевич утратил чувство реальности. К примеру: торжественное заседание, праздничный концерт в театре. Задача Власика — проверить персонал, актеров, помещение, дабы исключить возможность покушения, каких-либо неприятностей. Однако мало ему показалось. К старости начал он приговаривать: «Эх, седина в бороду!» Видать, крепко саданул его бес не только в ребро, но и по мозгам. Вознесся до того, что начал принимать за Иосифа Виссарионовича решения по культурным вопросам. Не страдавший избытком образованности, читавший последние годы лишь служебные инструкции, труды Сталина да передовые статьи «Правды», Власик вообразил себя знатоком искусства, по своему разумению формировал репертуар праздничных концертов, определяя, что понравится «хозяину», а что нет. Желал продемонстрировать свою власть, покуражиться.

Репертуар очередного праздничного концерта показался Власику слишком большим. Не утомить бы товарища Сталина. Под этим предлогом вычеркнул несколько номеров. В том числе «убрал» известную актрису Рину Зеленую, всегда выступавшую там, где присутствовал Иосиф Виссарионович. Необязательной показалась ему эта стареющая дама с детским своим голоском. А ведь знал Власик, просто не мог не знать предысторию.

Еще в самом начале этой исповеди мною обещано было поведать читателю об одном из увлечений Сталина во время гражданской войны в городе Царицыне. Увлечении, ради которого он самолично надраивал щеткой сапоги, лихо, по-казацки, сдвигал набекрень фуражку на густой пружинистой шевелюре и отправлялся на ночные свидания, доставляя много хлопот охране. Тогда, в восемнадцатом году, Иосиф Виссарионович приезжал в Царицын несколько раз, причем однажды с юной женой Надей. А вот когда без жены, то охотно хаживал к молодым актерам, к студийцам московской театральной школы, прибывшим на юг подкормиться после столичного голода. Ну, не ко всем студийцам, а главным образом к хорошенькой бойкой актрисе Екатерине Зеленой (тогда у нее было еще полное имя, но как-то не хватило места на афише, пришлось урезать до «Рины»; это понравилось, да так и осталось). Увидел ее впервые Сталин в спектакле «Женитьба Белугина», она произвела впечатление, он на нее тоже. Насколько далеко зашло их знакомство, судить не берусь, но Иосиф Виссарионович в последующие годы часто вспоминал о ней, читал в газетах о ее поездках на фронт, хвалил. На концертах Рина Зеленая была для него как бы приветом из далекого прошлого, приятным воспоминанием. Хотел, значит, увидеть и услышать ее и в тот раз.

Первое отделение концерта прошло успешно. Иосиф Виссарионович был в хорошем расположении духа. Но в антракте, познакомившись с дальнейшей программой, насупил седые брови. Спросил директора театра:

— Что с Риной Зеленой? Нездорова?

— Вполне здорова, товарищ Сталин.

— Тогда почему ее нет сегодня, почему не включили заслуженную актрису?

— Видите ли, такие обстоятельства, — растерялся директор, — так получилось…

— А вы не юлите, вы скажите русским языком, почему ее нет?

— Она репетировала… Но были против…

— Кто был против?

— Товарищ ответственный…

— Я спрашиваю фамилию. У него есть фамилия? — начал раздражаться Сталин.

— Товарищ Власик убрал ее из списка.

— Власик? Где он?

Николай Сергеевич мгновенно появился в дверях, застыл, втягивая живот.

— Я здесь!

— Ты вычеркнул Рину Зеленую? — тон не обещал ничего хорошего.

— Моя обязанность просматривать списки.

— А кто дал тебе право переступать границы обязанностей, вмешиваться в дела режиссера и директора? Может, Рина Зеленая является диверсантом? Агентом иностранной разведки?

— Никак нет.

— Может, она готовила покушение на членов Политбюро и правительства?

— Нет, — понурил голову Власик.

— Тогда почему суешь рыло не в свой огород, почему шельмуешь наших работников искусства? Ми-и положим конец такому отъявленному самоуправству…

Все это Сталин произнес при свидетелях, а он ценил весомость своих слов, необдуманно не бросался ими даже в большом гневе. Я понял, что над головой Власика сгустились тучи. Большие, тяжелые тучи. Но грянет ли гром? Все же в судьбе Сталина Власик был человеком особым, единственным. Могло и пронести. И пронесло бы, если бы не последовавший вскоре какой-то странный, нелепый случай.

Немного простудившись, Иосиф Виссарионович несколько дней работал на Ближней даче. Приезжали члены Бюро ЦК, министры, еще какие-то люди. Сославшись на нездоровье, Сталин раньше обычного лег в постель. Но, видимо, не спалось. Вышел в комнату дежурного. Там находился только Власик, сидел за столом и читал какие-то бумаги. Сталин глянул и глазам не поверил: это были документы особой секретности о деятельности израильской разведки в нашей стране, о связях наших высокопоставленных лиц с этой разведкой. Иосиф Виссарионович считал, что документы находятся в надежном месте, в кремлевском кабинете, и вдруг они здесь!

— Где взял?

— Это?.. Эти? — отшатнулся вскочивший Власик — Я нашел. На полу.

— Случайно?

— Ну да, случайно, — не уловил ядовитого сарказма Николай Сергеевич.

— Шестидюймовку на чердаке?

— Что?

— Случайно обнаружил шестидюймовку на чердаке собственного дома… Иногда это бывает, — со сдержанной яростью пояснил Сталин. — Ты подлец, Власик. Ты вор! Ты хуже, чем вор, ты — предатель! Вон отсюда! — указал он на дверь. А когда тот шагнул к порогу, с такой силой толкнул его в плечо, что тучный, тяжеловесный Власик едва не упал.

В ту же ночь начальник охраны был арестован. Берия сразу постарался изолировать его от Сталина, отправил в тюрьму на Урал, кажется, в Челябинск.

Много, очень много странного в этой истории. Действительно, откуда взялись на даче важнейшие документы, долженствовавшие храниться в кабинете? Как оказались на столе перед Власиком? Так ли уж велика была эта капля для сталинской чаши терпения? Говорил же я о том, что ставленник Берии генерал Штеменко трижды (!?!) терял важнейшие документы, предназначавшиеся для Сталина, они исчезали, но все как-то улаживалось, обходилось. А с Власиком не обошлось. Верный Сталину человек навсегда исчез из его окружения, возле Иосифа Виссарионовича расширился вакуум.