Леонид Млечин - Случайная война: Вторая мировая

Тогдашний начальник гестапо так описал встречу с Фрайслером в прусском министерстве юстиции:

"Его острый как лезвие юридический ум сверкал театральными интонациями. Краски его темперамента варьировались между чрезвычайной холодностью ума, философским энтузиазмом и интонациями притона.

Но он умел заставить других забыть, что от него может исходить полнейший ужас, — это когда он начинал философствовать о праве и правоприменении, задекорировав свои рассуждения ученостью и духовностью. Он старался, чтобы это было удовольствием — иметь дело с таким острым умом".

Роланд Фрайслер отличился тем, что подвел под практику режима теоретический фундамент:

"В основе новых немецких правовых норм лежат изменившиеся в результате национально-социалистической революции жизненные принципы немцев… Стремление народа к правопорядку авторитетно проявляется в изъявлениях выразителя народной воли — фюрера. Если фюрер в обход законов высказывает принципы правового содержания с намерением придать им юридическую силу и требует их соблюдения, то это такой же непосредственный источник права, как и закон. К таким же источникам права относится и партийная программа".

Иначе говоря, объяснил заместитель министра юстиции, правосудие обязано следовать нацистской идеологии, потому что слово фюрера и есть закон.

Роланд Фрайслер мечтал выдвинуться на первые роли, получить кресло министра юстиции. Но у него были сильные конкуренты — профессор Карл Шмитт, гордившийся тем, что его именовали "юристом фюрера", Ханс Франк, президент новой Академии германского права в Мюнхене (в 1923 году, после пивного путча, он защищал Гитлера и создал нацистский союз блюстителей права), и, наконец, Отто Тирак, которого в 1936 году назначили председателем народного трибунала.

Это была новая судебная инстанция, созданная в противовес старому имперскому суду в Лейпциге. Народный трибунал занимался делами об измене родине и предательстве. Он располагался в Берлине в бывшем здании гимназии имени кайзера Вильгельма на Потсдамерплац.

В январе 1941 года умер имперский министр юстиции Франц Гюртнер. Стали искать замену.

Роланду Фрайслеру доверяли. Он принимал участие в сверхсекретном совещании в Ваннзее, где договорились об "окончательном решении еврейского вопроса". Тем не менее министерская должность оставалась для него недостижимой. Фрайслер не имел влиятельного покровителя. Фюрер его не жаловал. Он вообще презрительно относился к юристам, судьям в особенности, говорил, что судьями надо назначать только тех, кто имеет опыт работы в партийных органах. А у соперников покровители были. Карла Шмитта поддерживал Геринг, Отто Тирана — Геббельс.

Кроме того, проблему представлял младший брат Фрайслера Освальд, его партнер по адвокатской практике. Он жил на широкую ногу. Без согласия старшего брата пользовался его связями для прибыльных махинаций. Освальд брался за дела, считавшиеся непозволительными для подлинного национал-социалиста. Сверкая золотым партийным значком в петлице, защищал гомосексуалистов и даже тех, кого обвиняли в измене родине. В глазах нацистов это было осквернением святынь. Геббельс орал на старшего Фрайслера и жаловался Гитлеру. Фюрер распорядился исключить Освальда из партии.

Однажды в контору Освальда Фрайслера явилась полиция. Адвокат оказался замешан в махинациях с валютой. Но он избавил брата от всех проблем. Под каким-то предлогом Освальд вышел из кабинета, где полиция начала обыск, и выбросился из окна…

Гитлер сделал министром Отто Тирака, хотя в окружении фюрера говорили, что тот как юрист и в подметки не годился Фрайслеру. Зато освободилось место председателя народного трибунала, которое в конце августа 1941 года занял Фрайслер. Он был тем самым человеком, в котором нуждался "внутренний фронт". "Победоносное шествие германского оружия" захлебнулось. На фронтах "величайшего полководца всех времен и народов" возникла кризисная ситуация. Сорок третий начался разгромом под Сталинградом, в июне сорок четвертого союзники высадились в Нормандии.

Нацистское руководство не сомневалось, что участников антигитлеровского заговора надо отдать в руки именно Фрайслеру. Йозеф Геббельс после покушения на Гитлера записал в дневнике: "Уж он-то найдет правильный тон, чтобы расправиться с ними". Он имел в виду восставших против фюрера генералов, над которыми Фрайслер измывался.

— И это генерал-фельдмаршал великогерманского рейха? — орал председатель народного трибунала на Эриха Вицлебена, который с трудом поддерживал свои брюки, потому что в тюрьме у него отняли ремень.

Фрайслер изобретательно оскорблял подсудимых, а потом приказал их повесить на крюках для мясных туш в Плётцензее.

— Вы будете гореть в аду! — кричал он в бешенстве одному из подсудимых.

— До скорой встречи, господин председатель, — последовал ответ.

Приговоры он всегда писал сам. И он был беспощаден, даже по самому ничтожному поводу.

— Фрейлейн, — сказал в 1943 году какой-то человек на улице молодой женщине, — дуче в тюрьме, и с Гитлером будет то же самое.

Этого было достаточно, чтобы вынести ему смертный приговор.

— После мошенничества с поджогом рейхстага я знал, что все так и пойдет, потому что долгое время подобные лживые игры продолжаться не могут, — сказал один немец другому во время короткой совместной прогулки в 1944 году.

Смертный приговор.

Председатель народного трибунала называл это пораженчеством — считать войну проигранной. С августа 1942 по февраль 1945 года он вынес две тысячи шестьсот смертных приговоров — столько же, сколько остальные пять судебных коллегий народного трибунала с момента его основания в 1934 году и до конца существования рейха. Таким образом, получается, что Фрайслер каждый день выносил три приговора. Трибунал был незаменим для устрашения непокорных граждан или публичной мести.

Фрайслер всегда был отлично подготовлен, этакий юридический вечный двигатель, правда с полным пренебрежением к юридическому обоснованию приговора. Он считал это торгашеской мелочностью, его задача — сражаться за вождя. В какой-то степени он напоминал Андрея Януарьевича Вышинского, прекрасно образованного юриста и трибуна, который прославился в печально знаменитых политических процессах в Москве. Вышинский, пожалуй, первым из профессиональных юристов показал, что можно вообще обойтись без доказательств, достаточно просто ругаться: "мразь, вонючая падаль, навоз, зловонная куча отбросов, поганые псы, проклятая гадина…"

Даже министр Тирак жаловался Гитлеру на недостойное отношение Фрайслера к обвиняемым. Фюреру было наплевать. Он был невысокого мнения о своих подручных-юристах и их крючкотворстве. Да пусть хоть передерутся.