Леонид Млечин - Случайная война: Вторая мировая

В конце 1938 года Гитлер отделался от Фрица Видемана, отправив его генеральным консулом в Сан-Франциско. 11 декабря 1941 года Гитлер объявил войну Соединенным Штатам, и Видеман получил назначение в Китай…

26 июля 1938 года Невил Чемберлен сказал в палате общин, что его обнадеживает согласие и чехов, и судетских немцев принять британское посредничество. После долгих обсуждений остановились на кандидатуре лорда Уолтера Рансимена. Фактически лорд не был посредником. Его задача состояла в том, чтобы заставить чехов принять требования судетских немцев и успокоить Гитлера.

Новый британский посол в Берлине Невил Гендерсон писал в Лондон:

"Я не завидую лорду Рансимену, который взялся за эту тяжелую и неблагодарную работу. Чехи — свиноголовый народ, и президент Бенеш такой же, как все они".

Эдуард Бенеш стал президентом Чехословакии после ухода в отставку по состоянию здоровья 14 декабря 1935 года основателя государства Томаша Гаррига Масарика.

Новый британский посол нисколько не возмущался нацистским режимом.

— Мое правительство вело себя неразумно в отношении Германии, — говорил Невил Гендерсон. — Англия и Германия должны установить тесные отношения и вместе господствовать над всем миром.

29 июля начальник Генерального штаба генерал Людвиг Бек пришел к новому главнокомандующему сухопутными войсками генералу Вальтеру фон Браухичу и заявил, что тот обязан встретиться с Гитлером и сказать ему: "Командующий сухопутными войсками и высшее офицерство не могут принять на себя ответственность за ведение войны. Если фюрер настаивает на войне, генералы должны подать в отставку".

Так думал не один Бек.

Опасавшиеся новой войны генералы рассчитывали на генерала Эрвина фон Вицлебена, который до февраля командовал столичным военным округом, и графа Вольфа Генриха фон Хельдорфа, начальника берлинской полиции. Во время перетряски военных кадров Гитлер отправил Вицлебена в отставку. Но друзьям удалось вернуть его на военную службу. Вицлебен получил под командование армию на границе с Францией.

Генерал-полковник Адам по собственной инициативе беседовал с первым заместителем начальника Генерального штаба сухопутных сил генералом Францем Гальдером. Они практически обсуждали возможность поднять армию против Гитлера.

— Если генерал Вицлебен отдаст приказ, — твердо сказал Адам, — командующие в других округах его поддержат.

Гальдер послал Адама к генерал-полковнику Герду фон Рундштедту. Но тот укрылся за словами:

— Фюрер все знает лучше нас.

На генерала Рундштедта рассчитывали напрасно. Он был слишком амбициозен. Он не предал заговорщиков, но и пальцем не пошевелил, чтобы им помочь.

4 августа начальник Генштаба Людвиг Бек собрал генералов. Он говорил об опасности военного решения судетской проблемы — это приведет к вступлению в войну Англии и Франции, а затем могут ввязаться Америка и Россия, и чем это закончится?

Генерал Адам подтвердил, что война на Западе закончится проигрышем:

— Я нарисовал мрачную картину, но это правда.

Только давние нацисты генералы Вальтер фон Райхенау, командующий 7-м военным округом, и Эрнст фон Буш, командующий 8-м округом, пожурили коллег за неготовность слепо следовать словам фюрера. Остальные говорили, что, если Гитлер начнет войну, все генералы должны подать в отставку.

Генерал фон Райхенау предупредил Гитлера, что генералы не горят желанием подчиняться его приказам. Фюрер решил избавиться от Бека с его пораженческими настроениями. Он делал ставку на молодых генералов, желавших занять более высокие посты и прославиться в бою. Он собрал два десятка молодых военачальников в Бергхофе и произнес перед ними трехчасовую речь. Но и эти генералы как профессионалы не испытывали энтузиазма в отношении новой войны.

15 августа на полигоне Ютербог генералам показали, как снаряды 150-миллиметровой гаубицы раскалывают бетонные бункеры той же конструкции, как те, что стояли на чехословацкой границе. После этого Гитлер полтора часа призывал нанести удар по Чехословакии, которую именовал "советским авианосцем". Фюрер вновь и вновь повторял, что Франция психологически не готова к войне, а Англия просто не готова.

— Когда этот год окончится, — уверенно предсказывал Гитлер, — мы будем торжествовать удачу.

Его уверенность производила впечатление. Генералы исходили из того, что фюрер располагает какой-то информацией, неизвестной им самим.

А Гитлер вызвал в Бергхоф Браухича.

"Разговор проходил с глазу на глаз в кабинете на втором этаже, — вспоминал адъютант фюрера Николаус фон Белов. — Окна были открыты настежь, и весь этот разговор на повышенных тонах можно было слышать. Он продолжался несколько часов. Не помню, когда бы еще Гитлер так громко орал на генерала".

Генерал Бек попросил родовитого аристократа Эвальда Генриха фон Кляйст-Шменцина, человека консервативных убеждений, съездить в Лондон:

— Привезите твердое слово англичан, что они станут сражаться за Чехословакию, и я свергну нацистский режим.

На всякий случай брат Кляйста, генерал, отправленный Гитлером в отставку после февральской чистки, в парадной форме проводил Эвальда в аэропорту до самого самолета. Кляйст встретился с британским политиком, который был противником политики умиротворения, — лордом Ллойдом, и сказал ему:

— Мобилизационные планы вермахта готовы. Командиры знают, что им предстоит. И никто не сможет остановить войну, если только британское правительство твердо не предупредит Гитлера, что ему придется сражаться не только с Чехословакией.

Ллойд пересказал его слова Галифаксу.

На следующее утро с Эвальдом фон Кляйстом встретился Роберт Ванситарт. Британский дипломат наивно полагал, что нацистские вожди делятся на "умеренных" и "радикалов", которые ведут между собой борьбу. В такой концепции Гитлер представлялся человеком, который маневрирует между двумя фракциями.

Кляйст пытался втолковать Ванситарту:

— В Германии есть только один экстремист — это Гитлер. Он представляет собой настоящую опасность. Он действует, подчиняясь собственным представлениям о жизни. По мнению Гитлера, англичане блефуют, поэтому надо, чтобы Лондон выразил свою позицию ясно и недвусмысленно.

Ванситарт отправил запись беседы Галифаксу, тот переправил ее Чемберлену. Британский премьер-министр прочитал записи разговоров с Кляйстом, но не воспринял слова немца всерьез. Для него Кляйст был просто врагом Гитлера, готовым на все, лишь бы скомпрометировать фюрера.

Галифакс настоял на том, чтобы посла Гендерсона отозвали в Лондон для консультаций. Это была форма дипломатического протеста. Но Гитлер, кажется, даже не заметил отсутствия в Берлине британского посла.