Майкл Ллевеллин Смит - Афины: история города

Андреас Папандреу, соединивший в себе черты современного американского и традиционного греческого политика, став в 1981 году премьер-министром, ввел в обыкновение эскорт, сопровождавший его из северных пригородов в офис в парламенте. А его предшественник Георгос Раллис остался в памяти афинян простым человеком, которого они могли встретить на улице идущим пешком из дома на работу. Нынешний премьер Костас Симитис, исключительно компетентный и порядочный, но склонный к скучнейшим политическим выступлениям, совершает свое четвертьмильное путешествие от квартиры на северной стороне площади Колонаки до резиденции премьер-министра в Мегарон Максиму на улице Герода Аттика на машине со скромным сопровождением.

Стремление обезопасить себя, окружив эскортом, — не просто привычка или прихоть. У греческих политиков и бизнесменов была серьезная причина заботиться о своей безопасности — угроза, исходившая от террористической «Группы 17», названной так в память 17 ноября 1973 года, когда студенты Афинского политехнического университета восстали против режима «черных полковников». Террористы за 20 лет организовали 25 убийств, одной из жертв стал британский военный атташе Стивен Сондерс. В декабре 2003 года главные участники этой группы были приговорены судом к пожизненному заключению.

По переписи 1991 года Аттика насчитывала 3,5 миллиона жителей, это больше 34% населения всей Греции. Если брать в расчет прирост населения и нелегальных иммигрантов, то сегодня численность населения города должна быть около четырех миллионов. При этом Афины остаются одним из самых безопасных городов Европы. Однако растущий национальный состав афинского общества, рост терроризма во всем мире, криминал и наркотики заставляют честных афинян с грустью вспоминать старые добрые времена, которым уже никогда не суждено вернуться.

Шотландский историк античности Джордж Финлей, проживший в Афинах много лет, 6 октября 1869 года отмечал в своем дневнике, что через два часа после того, как он вернулся в Афины после летнего отсутствия, разразился жестокий ураган невиданной силы. Дворцу и университету был нанесен урон, выбито множество стекол.

Во дворе напротив монетного двора и британской дипломатической миссии [которая в то время находилась на площади Клафмонос] лежали сотни мертвых воробьев, погибших во время бури. Люди ходили с фонарями и собирали птиц. Кто-то собрал около двухсот воробьев. Во дворике дипломатической миссии нашли почти 150 штук.

Дневники и письма Финлея воскрешают в памяти старые Афины. Вдохновленный примером Байрона, он приехал в Грецию впервые в 1823 году, чтобы принять участие в войне за независимость. Финлей поселился в Афинах в 1829 году и жил там до самой смерти в 1875 году. Его похоронили на афинском протестантском кладбище, на могиле возвышается его мраморный бюст. Памятник заброшен, мрамор раскрошился, железная ограда погнута. Прекрасная библиотека Финлея досталась афинской Британской школе, там же хранится архив с дневниками и письмами.

Явление, описанное Финлеем, возможно, уникально, даже учитывая, что погода в Афинах не всегда столь безукоризненно по-летнему ясная, как представляется туристам. Воздух бывает тяжелым и душным, и тогда над городом повисает желтоватое облако пыли, которое висит, пока его не унесет резкий ветер. Тогда краски меняются, становятся видны отдаленные горы и острова, легко различить колонны Парфенона на древней скале. Иногда чашу Аттики накрывает коричневатой завесой пыли, дневной свет меркнет, и тогда потоками низвергается дождь, разбавленный песком египетских пустынь. Он оставляет па машинах, заполняющих тротуары, бурые кляксы.

Дождь здесь случается нечасто, и выпадение осадков — всегда событие драматическое. Дорожки на горе Ликавитос превращаются в ручьи, затопляющие подходы к домам, расположенным в нижней части. В последнее время погода часто удивляла. Летний сезон 2001 года был сухим с апреля по октябрь, в то время как в сезон 2002 года дождь над Аттикой шел почти ежедневно с августа по сентябрь. Пыль, «сестра грязи», для Афин привычнее самой грязи, а ясное небо и четкие очертания гор привычнее, чем низкие облака. Но эта пыль ничто по сравнению с тем, что и XIX веке выпадало на долю каждого приезжавшего в Афины в повозке из Пирея.

Ясный свет, четкие очертания. Сейчас это клише характеризует Афины и Аттику, и специфический свет упоминают не только люди искусства, но и многие туристы. Об этом свете можно собрать целый раздел литературы. Например, Эдмунд Уилсон писал о послевоенных Афинах: «В Афинах нужно учиться воспринимать все в понятиях света». А Генри Миллер в 1941 году отзывался о Священной дороге из Афин в Элевсин так:

Здесь все говорит, как говорило и столетия назад, об освещении, ослепительном, радостном. Свет приобретает запредельные свойства — это не только свет Средиземноморья, это нечто большее, что-то непостижимое, что-то священное. Здесь свет проникает в душу, отворяет настежь сердце, оставляет его обнаженным, открытым, отвлеченным в метафизическом блаженстве, которое делает ясным непознанное. Никакому анализу не подвержен этот свет, его нервные импульсы исцеляют и одновременно сводят с ума.

Это говорит больше о самом Миллере, чем о свете Аттики. Но кое-что его зоркий глаз подметил верно. Поэт Георгос Сеферис, друг Миллера, отмечал «однотонность провинциальных английских городов. Думаю, единственное, что отличает англичан от нас (в темпераменте, архитектуре, языке) — это свет».

Аттика и Афины всегда были знамениты своим климатом и особенностями освещения. Но я думаю, что замечание Миллера о силе света и его воздействии на душу — сравнительно ново. Это эстетическое веяние зародилось в XX веке и сразу вошло в моду. Древние писатели чаще упоминали прохладу и зелень афинских рощ, чем сухую, жаркую атмосферу и резкий полуденный контраст солнца и тени. Художники-акварелисты XVIII и XIX веков, такие как Фрэнсис Пенроуз, первый директор Британской школы Афин, скорее смягчали, чем обостряли контрасты. Шатобриан, описывая Акрополь, упоминал «ослепительный свет», но этим и ограничился. Байрона больше интересовали особенности климата, бодрящий ветер и море, в котором он каждый день плавал. Джон Эддингтон Саймондс в 1870-х годах отмечал, что особенным качеством афинского пейзажа является свет: «Не богатство и возвышенность романтического очарования, не величие горных очертаний, но светлая красота, безмятежная открытость небес». Свет представлялся как аспект гармонии и равновесия пейзажа. Ко времени Генри Миллера и художника Ника Хадзикириакос-Гикаса (Гика) свет стал восприниматься острее, в соответствии с эстетикой XX века.