Дэвид Пристланд - Красный флаг: история коммунизма

Написать фундаментальную работу по истории — задача непростая. Мне с этой задачей помогло справиться огромное количество новых интересных исследований, опубликованных за последние 20 лет, большинство из которых основываются на недавно открытых архивных материалах. Я также безмерно благодарен некоторым друзьям и коллегам, которые дали ценные советы и помогли избежать ошибок. Том Бьюкенен, Мартин Конуэй, Мэри Маколи, Рори Маклеод, Рана Миттер, Марк Питтауэй и Стивен Уайтфилд прочитали значительные части рукописи; Стивен Смит особенно щедро распорядился своим временем и прочитал почти весь текст. Рон Суни показал мне неопубликованную работу о Сталине; Стив Хедер поделился материалами о «красных кхмерах», а Лоуренс Уайтхед консультировал меня по Кубе. Авторский коллектив проекта «Кембриджская история холодной войны», работой которого руководили Мел Леффлер и Арне Вестад, стал идеальной группой для обсуждения международной исторической роли коммунизма.

Сотрудники Колледжа св. Эдмунда (St. Edmund Hall) и факультета истории Оксфордского университета создали вокруг меня благоприятную рабочую атмосферу и великодушно предоставляли мне академические отпуска для работы над книгой. Я также благодарен Британской академии и Китайской академии социальных наук (Шанхайскому отделению и Институту марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна в Пекине) за организацию плодотворной исследовательской командировки в Китай; сотрудникам Российского государственного архива социально-политической истории (Москва), Бодлианской библиотеки (Оксфорд), Британской библиотеки и Российской государственной библиотеки (Москва).

Гилл Колридж была идеальным агентом и активно содействовала осуществлению данного проекта с самого начала. Я очень благодарен ей за поддержку и советы. Мне также очень повезло с издателями. Саймон Уиндер из издательства Penguin оказался весьма проницательным и удивительно осведомленным редактором. Морган Энтрекин из Grove Atlantic и Стюарт Проффитт из Penguin оказали мне неоценимую поддержку своими комментариями к тексту. Я также хотел бы поблагодарить Джофи Феррари-Адлера и Эмми Хандли (Grove Atlantic), Томаса Ратноу (Siedler), Элис Доусон, Ричарда Дугуида и Мэри Ямадзаки (Penguin). Спасибо Шарлоте Ридингз, очень компетентному и терпеливому литературному редактору. Большую помощь в подготовке иллюстраций мне оказала Аманда Рассел.

Я выражаю глубокую признательность Марии Мисре, чей вклад в эту книгу очень велик. Ее знания истории Азии и Африки помогли мне значительно расширить обзор материала. Она прочла всю рукопись и сделала правку, тем самым спасая читателя от косноязычия.

В ноябре 1989 года Берлинская стена, бетонный, разрисованный граффити символ вражды между коммунистическим Востоком и капиталистическим Западом, пала. Сотни радостных людей с обеих сторон танцевали, взобравшись на обломки европейских идеологических войн. Ранее в этом же году коммунизм получил еще один удар — народные протесты (хотя и жестоко подавленные) на площади Тяньаньмэнь в Пекине. Итак, через сто лет после того, как создание Второго интернационала коммунистических партий ознаменовало подъем международного коммунизма, и через двести лет после того, как парижский народ штурмом взял Бастилию, еще один символ авторитарной власти, дух революции снова ворвался в столицы мира. Эти новые революции, однако, не ставили цели разрушить устои благосостояния и аристократических привилегий. Они разрушали режимы, основой которых были бедность и угнетение [1] Тенденциозное противопоставление. Великая французская революция тоже была направлена против бедности и угнетения. По крайней мере бедность во Франции в 80-е годы XVIII века была куда больше, чем в ГДР в 80-е годы XX века. . Драматичное и во многом непредсказуемое падение коммунизма в 1989 году явило собой нечто большее, чем распад империи: это был конец двухсотлетней эпохи, в течение которой вся европейская, а позднее и мировая политика оказалась под влиянием фантастической идеи общества, созданного обездоленными мира сего на основе гармонии и равенства.

Многие сегодня считают, что коммунизм пора отправить на «свалку истории» (выражение Л. Д. Троцкого), что это — обходной путь, приведший в тупик, ужасная ошибка. Заявление Фрэнсиса Фукуямы, профессора из США, о том, что история (и борьба идеологических систем) завершилась победой либерального капитализма, было встречено весьма скептически, но в глубине души многие в это верили {1} 1 F. Fukuyama, The end of History?, The National Interest 16 (1989), pp. 3-18; F. Fukuyama, The End of History and the Last Man (London, 1992). . В либерализме, а не в классовой борьбе, видели единственный способ решить социальный конфликт, а капитализм считался единственной действенной экономической системой. Казалось, мир на некоторое время потерял интерес к коммунизму. Коммунистические взгляды превратились в блеклую горстку камней, сохранившуюся у одного поколения, которую вскоре должны были раздавить силы Реформы. Он стал явлением, подходящим для сухих теоретиков, духом ушедшей цивилизации, подобной древним персам, от которой, как от статуи царя Озимандия, остались обломки былого величия, напоминающие об иллюзиях прошлого. В середине 1980-х годов, в разгар холодной войны, когда я только начал исследовать коммунизм, это был увлекательнейший объект, но спустя десятилетие он казался уже неактуальным в мире победоносного либерального капитализма.

Однако за последние 10 лет произошли два события, которые вновь поставили коммунизм в центр общественного внимания. Первое из них — разрушение нью-йоркских башен-близнецов 11 сентября 2001 года — не имело прямой связи с коммунизмом. Действительно, исламские экстремисты, ответственные за теракт, были воинствующими антимарксистами. И все же эти исламисты, как коммунисты, представляли собой группу разгневанных радикалов, ведущих борьбу против «западного империализма»: такие параллели вскоре после теракта были проведены политиками, журналистами, историками. Хотя термин «исламофашизм» использовался шире, чем термин «исламо-коммунизм», исламизм в последнее время повсеместно описывается как последняя манифестация тоталитаризма — жестокая, антилиберальная, фанатичная смесь идеологий, включающая фашизм и коммунизм. Для американских неоконсерваторов эти угрозы требуют немедленного ответа в виде идеологической и вооруженной борьбы, такой же решительной, как развернутая Рональдом Рейганом кампания против коммунизма в странах третьего мира {2} 2 Подробное обоснование данного вопроса см. в N. Podhoretz, World War IV. The Long Struggle against Islamofascism (New York, 2007).