Денис Абсентис - Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти

Покровительницей Парижа является святая Женевьева, одна из самых почитаемых святых Франции. Холм святой Женевьевы, возвышающийся на высоте 60 метров над уровнем Сены — это сердце Латинского квартала, бывшего галло-римского города Верхняя Лютеция. Как гласит легенда, еще при нашествии гуннов на Лютецию Женевьева убедила их вождя Аттилу оставить город. С тех времен возникло празднество в честь святой, а поклоняться ей начали с 1129 года при короле Людовике VI Толстом. Ибо именно в этот год Женевьева совершила свое главное чудо — ее святые мощи, пронесенные по улицам, остановили в уже потерявшем надежду Париже страшную эпидемию хорошо известной французам «огненной болезни». Многочисленные статуи Женевьевы в современном Париже, церкви и улицы ее имени — все это символы избавления парижан от «огненной чумы». В 1928 году статуя св. Женевьевы, вознесенная на 15-метровом пилоне, украсила вновь возведенный мост Турнель в Париже. Скульптор Поль Ландовски, один из авторов знаменитой статуи Христа Искупителя, символа Рио-де-Жанейро, успел закончить работу вовремя, и на следующий год св. Женевьева уже гордо смотрела на город, празднующий 800-летний юбилей ее основного чуда. Скупо замечает о святой католическая энциклопедия:

В 1129 сильный мор, известный как mal des ardents , собрал более 14 000 жертв, но он внезапно прекратился во время процессии в ее [Женевьевы] честь [120] St. Genevieve // The Catholic Encyclopedia. Vol. 6. New York: Robert Appleton Company, 1909. .

С тех пор в течение средневековья во время несчастий всегда носили раку с мощами св. Женевьевы, но основное чудо осталось непревзойденным: «ее самым известным излечением было избавление от эпидемии эрготизма в 1129 году» [121] Farmer D. H. The Oxford dictionary of saints. Clarendon Press, 1978. p. 165. . Случилось это чудо осенью, когда хлеб уже выпекался из зерна нового незараженного урожая. Папа Иннокентий II (сбежавший на тот момент из Рима, где власть захватил другой папа — Анаклет II) постановил праздновать de miraculo ardentium , чудо прекращения эпидемии, каждый год 26 ноября. Церковь Сен-Женевьев-ла-Петит (Sainte-Geneviève-la-Petite), где хранились мощи Женевьевы, была позже (не сразу, как часто неверно указывается, а в XVI веке, когда эрготизм опять будет досаждать французам не меньше, чем в двенадцатом) переименована в церковь Женевьевы Пылающей или Горячечной (Sainte-Geneviève des Ardents, в контексте — св. Женевьевы Эрготической). Это название (там — ошибочно Ardens) можно и сегодня видеть на паперти перед собором Парижской Богоматери — сама церковь была разрушена в XVIII веке.

А 660 лет спустя после той эпидемии разразится Великая Французская революция, тоже не в малой доле спровоцированная отравлением спорыньей. Строящаяся новая церковь св. Женевьевы будет превращена в Пантеон, а еще позже мощи св. Женевьевы будут разрублены на эшафоте, сожжены обезумевшей толпой на Гревской площади и брошены в Сену. Ирония судьбы — спорынья прославила ее реликвии, спорынья и уничтожила их. Но память о Женевьеве и ее чуде осталась в памяти парижан навечно.

Величайшее чудо, приписанное ее заступничеству, произошло в 1129 году во время одной из эпидемий эрготизма («горячки», или «священного огня», как это называли в Средневековье), прокатившихся по всей Франции и Англии в двенадцатом и тринадцатом столетиях. Вызванная пищевым отравлением ржаным хлебом, зараженным темно-фиолетовым грибком, болезнь получила свое популярное название от производимого ею чувства жжения. Она также вызывала судороги и гангрену, ведущую к смерти. Ни врачи, ни молитвы и пост, казалось, не могли победить эпидемию. Но это произошло, когда раку с мощами святой Женевьевы пронесли в торжественной процессии к собору. (Рациональное объяснение может состоять в том, что паника все еще зашкаливала, когда фактически эпидемия уже пошла на убыль — страх всегда разрастается более самой опасности — а процессия остановила панику). Когда папа Иннокентий II посетил Париж в следующем году, он приказал, чтобы ежегодное празднование ознаменовало это чудо, и оно все еще отмечается в церквях Парижа. Эту раку также проносили к собору по случаю крупных национальных кризисов или бедствий. Важность Женевьевы увеличилась, когда Париж стал столицей Франции; владение ее реликвиями дало людям чувство близости к ней, и они обращались к ней, давая иное толкование ее легенде в свете текущих проблем. В ее честь были сформированы братства, обладающие привилегией переноса раки с ее мощами в процессиях, и она вдохновила множество произведений искусства [122] Butler A. H., Farmer, D. H. Butler’s lives of the saints, Volume 1. Continuum International Publishing Group, 1995. p. 28. .

Вместе с Женевьевой за спасение парижан от эрготизма отвечал св. Марцелл. Его мощи, перевезенные в собор Парижской Богоматери где-то между X и XII веками, «может быть, в связи с эпидемией отравления спорыньей, отныне будут играть наиважнейшую роль в благочестии парижан» [123] Гофф, Жак Ле. Другое Средневековье: Время, труд и культура Запада / Перев. с франц. С. В. Чистяковой и Н. В. Шевченко под ред. В. А. Бабинцева. 2-е изд., испр. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2002. С. 143. .

Если парижан спасали Марцелл и Женевьева, то во множестве других городов Франции и Нидерландов, охваченных бушующими в те годы эпидемиями, защитницей от «огненной чумы» выступала сама Дева Мария.

Заступничество Девы Марии требовалось в связи с частыми вспышками отравления спорыньей, mal des ardents , или «священным огнем», вызванным потреблением зараженной грибком ржи. Болезнь поразила множество людей по всей Англии и Франции в первой половине двенадцатого столетия, и Сампшен утверждает, что почти в каждом случае эти вспышки выливались в массовое паломничество в одно из нескольких святых мест Богородицы, в том числе, конечно, и в Шартр. Например, в 1132 году несколько сотен жителей города Бове, страдающие от эрготизма, совершили паломничество в Шартр. Как пишет Сампшен, такие паломничества проистекали вовсе не из-за религиозного рвения, а были истерическими массовыми движениями, предпринятыми под давлением чрезвычайных обстоятельств, из отчаяния. Только за несколько лет до того, в 1128 году, толпы устремились к Суассонскому собору, и тогда они были вознаграждены: яркий свет наполнил собор, сопровождаемый громоподобным перезвоном. Так, по крайней мере, сообщают об этом источники, и никто не сомневался, что это было явление Богородицы. Согласно описаниям чудес начала тринадцатого века, подобное явление было и в Шартрском соборе. Это только две из нескольких важных святынь Девы, связанных с излечением от эрготизма. Летописец Ансельм из Гемблуа под 1129 годом отмечал, что эрготизм вспыхивал в Шартре, Париже, Суассоне, Камбре, Аррасе и во многих других местах, но чудеса, являемые Богородицей, тушили его. Суассон в 1128 году был основным местом паломничества, в 1132 — Шартр, в 1206 — Собор Парижской Богоматери. В Аррасе паломничество, связанное с эрготизмом, вызвало основание братства «des ardents», т. е. братство больных эрготизмом, в честь Богородицы еще в конце одиннадцатого века, и «Великое шествие» в Турне (La Grande procession) произошло в 1089 году по тем же причинам [124] Blick S., Tekippe R. Art and architecture of late medieval pilgrimage in Northern Europe and the British Isles, Volume 2 // Volume 104 of Studies in medieval and Reformation traditions. BRILL, 2005. pp. 156–157. .