Валерий Черепица - История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография

Эмоции Чайковского передались и Иосифу Дмуховскому, который сообщил, что ему удалось также завязать дружеские отношения со многими рабочими частных фабрик города («Корона», «Металл», «Инвалид», «Цукер Любельски» и др.). С их помощью он познакомился со старшим мастером завода по изготовлению протезов Каролем Левандовским и мастером завода чистящих и моющих средств «Корона» Мандельштамом. Оба они являются на своих предприятиях активистами «Свободного Рабочего» и «Свободы Трудящихся». Со слов Мандельштама, организация «Свобода Трудящихся» насчитывает свыше 300 человек, а председателем ее комитета является химик-технолог завода Израиль Цедербаум, бывший львовский студент. Здесь со дня на день ждут прибытия курьера из Лодзи, занимающегося вопросом объединения организаций рабочих в Польше.

Ромуальд Раевский, будучи членом заводской ячейки «Свободного Рабочего», по поручению Чайковского выявлял прокоммунистические организации на других предприятиях города. Одной из таких ячеек «Свободного Рабочего» являлось объединение ремесленников, которое возглавлял частный сапожник Ян Дубейко. Здесь имелось около 50–60 членов. Сейчас идет работа по присоединению этой ячейки к нашей заводской организации. Другую прокоммунистическую организацию «Свобода Трудящихся» из числа рабочих городской бойни и местных больниц возглавляет портной-закройщик фирмы Витковского Мойша Блюменфельд. Эта организация входит в состав более крупной, руководимой упомянутым Израилем Цедербаумом. «Со слов Дубейко, — заметил Ромуальд, — я знаю, что в Люблине ожидается не сегодня-завтра приезд специальных курьеров».

Выслушав Чайковского и других агентов, Розенбаум отметил некоторую легковесность полученной ими информации, а потому настойчиво потребовал ее скорейшего углубления, имея в виду не только проникновение на объединительное собрание, готовящееся в Лодзи, но и на ежедневную работу на других предприятиях города, включая изучение положения дел на железной дороге.

26 февраля 1924 года импрессарио из Люблина поехал в Лодзь с заездом по дороге в Варшаву). Там, сообщив Корвин-Пиотровскому о новостях в Радоме и Люблине, Розенбаум никаких новых инструкций не получил, вероятно, в связи с очевидностью нацеленности всего внимания полиции на объединительное собрание рабочих в Лодзи. Единственным реальным полученным в Варшаве от полковника документом было медицинское свидетельство, подготовленное полковником по просьбе импрессарио для бюро Иодко-Наркевича о том, что в связи с воспалением толстой кишки он «должен быть подвергнут оперативному лечению, которое может продлиться до двух недель». Это свидетельство, разумеется, было фальшивым, ибо Розенбаум был вполне здоров, но только так, на его взгляд, можно было как-то оправдаться перед бюро за имевшие в последнее время место промахи в административно-театральной деятельности импрессарио. Как и ожидалось, Иодко-Наркевич с пониманием отнесся к медицинским проблемам Розенбаума: все формальности были улажены, и последний в ночь с 28 на 29 февраля (1924-й год был високосным — В.Ч.) выехал в Лодзь.

Первым, кого здесь повстречал Розенбаум, был Курнатович. Последний искренне признался, что надеялся увидеть импрессарио лишь завтра, т. е. 1 марта, а сегодня он может дать ему лишь самую общую информацию о ситуации в рабочих организациях города да передать свежий номер газеты «Чэрвоны Штандар». Розенбауму ничего не оставалось, как согласиться с оправданием и одновременно предложением Курнатовича — собраться всем местным агентам завтра вечером у него в номере. Попрощавшись с Курнатовичем, импрессарио взялся за чтение полученной газеты. В передовице он подчеркнул для себя строки со словами благодарности от имени руководства организации «Чэрвоны Штандар» в адрес Беньямина Винера «за проведеннную им работу по организации городских рабочих». В отделе хроники он обратил внимание на описание благотворительной деятельности зубного врача Визнера, проводившего бесплатное лечение низкооплачиваемых рабочих и сделавшего пожертвования в пользу «Чэрвоного Штандара» (через Беньямина Винера) в сумме 500 злотых. Розенбаум записал имя врача к себе в блокнот с целью наведения о нем справок у своих сотрудников. В этом же местном отделе было напечатано крупным шрифтом объявление, вносившее серьезные коррективы в организацию ближайшей разведывательной акции: «Ввиду того, что день, назначенный для собрания комитетов всех рабочих организаций, выпадает на пятницу, то таковой по просьбе рабочих-евреев переносится на вечер субботы». Текст этот, судя по всему рукой Курнатовича, уже был обведен красным карандашом. Итак, объединение назначено на 4 марта. А это значит, можно детально обдумать ситуацию, на что, как всегда, не хватает времени. С этими мыслями импрессарио необычно легко уснул.

На завтра в условленное время Курнатович, Грапп, Иваницкий и Анджеевский были у Розенбаума. С последним в списке агентов импрессарио еще никогда ранее не встречался, поэтому, представляя его, Курнатович коротко рассказал о нем: «Эмилиан Анджеевсий — по профессии механик (демонстратор картин) кинотеатра «Люкс», ему 37 лет, работает по этой специальности с 14-летнего возраста. Назначен в 1901 году учеником демонстратора фильмов в кинотеатре Ричарда Шремера в Киеве. В Лодзи живет и работает с 1919 года. До этого жил в России, где его отец был экономом, или управляющим, в имении знаменитого богача Терещенко в Таращанском уезде Киевской губернии. Учился вначале в киевском шестиклассном городском училище, потом в ремесленном училище, но последнего по причине внезапной смерти отца не окончил. Остался он с матерью и старшей сестрой. Мать устроилась птичницей в имении графини Браницкой под Белой Церковью, сестра была взята в горничные там же, а он в поисках себе пропитания попал в кинематограф Штремера на полное иждивение от хозяев с окладом в пять рублей в месяц. Здесь, благодаря управляющему Коренкову, он, попав в ученики к опытному мастеру кинематографа Константину Базарскому, и с помощью последнего вскоре стал настоящим киномехаником». Сказанное Курнатовичем со слов, вероятно, самого Анджеевского, последнего весьма удовлетворило, так как он в ходе своего представления Розенбауму несколько смущенно в знак согласия кивал головой. С интересом отнесся к характеристике Анджеевского и сам Розенбаум, поскольку как киевлянин хорошо помнил и Ричарда Штремера, и Николая Ивановича Коренкова, более того, как завсегдатай данного кинематографа он знал их лично. Поэтому он и предложил агенту-новичку первому отчитаться о проводимой им работе.

Эмилиан Анджеевский рассказал следующее: «В кино «Люкс» я работаю с 1919 года. Владелец заведения — Арон Левинсон. В последнее время я заметил, что к нам, в кинотеатр, особенно часто стал заходить Беньямин Винер, разговаривать с рабочими и служащими. Я стал к нему присматриваться, и понял, что он ведет революционную агитацию, причем не только у нас, в кинотеатре, но и среди тружеников других кинематографов. А их у нас в Лодзи и окрестностях (Балуты, Хойно, Зажево и Табианцы) где-то более тридцати, а на каждый кинотеатр минимально приходится по 3–4 человека служащих и по 5–6 человек рабочих, что в сумме дает свыше трехсот человек. Владельцы кинотеатров — все без исключения евреи. Надо иметь в виду также и то, что в районах расположения кинотеатров находятся городская бойня, еврейская больница, множество частных предприятий, занимающихся извозным ломовым промыслом, около ста пекарен… И везде имеются бедные, недовольные люди, ищущие возможности к протесту или защите. Как-то зашел ко мне знакомый механик из кинотеатра «Аврора» и стал меня уговаривать прийти на собрание работников всех кинотеатров, которое состоится в доме Марморштейна на Балутах. Там, дескать, будет выступать Винер о необходимости нам организоваться для улучшения нашего положения. Услышав фамилию Винера, я согласился и поддакнул, что действительно капитал давит из нас последние соки и еще что-то в этом же духе. Надо заметить, что Балуты — самое идеальное место для проведения подобных собраний: глухо, тихо, дома среди пустырей стоят редко; в летнее время бездомные здесь устраивают себе ночлеги, зимой же пусто, весной — грязь… Когда мы с приятелем пришли на это место, то там уже было около 150 местных рабочих, тихонько переговаривающихся друг с другом. Потом начал говорить Винер, а говорил он красиво, зажигательно, употребляя слова «революция», «эксплуатация», «социализм» и т. д. Все слушали, открыв рты, а когда оратор предложил записываться в организацию «Чэрвоны Штандар», то присутствующие единогласно поддержали этот призыв, некоторые даже вносили добровольные денежные пожертвования. Потом избрали состав комитета новообразовавшейся ячейки во главе с Винером. Избранному казначеем сразу же были переданы собранные только что деньги. Так возникла новая ячейка «Червоного Штан-дара» из работников кинематографии. Всего записались в нее вместе со мной 143 человека. При закрытии собрания Беньямин Винер поблагодарил всех собравшихся за поддержку и заявил о подчиненности образовавшейся ячейки главному городскому комитету во главе с Мейлихом Марморштейном. После чего стал раздавать участникам собрания номера газеты «Чэрвоны Штандар».