Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

Серафимыч. - Да у нас с собой бочонок винишка доброго есть, угостим...

Видимо, этот довод несколько поколебал неуступчивого хозяина, и он недоверчиво крикнул через забор:

- Не шутишь?

- Какие тут шутки, - отвечал вахмистр, - вот он, бочонок, - и, подхватив его из саней, звонко шлепнул ладонью по донцу.

- Выпить - оно не грех, - чуть помедлив, хозяин приоткрыл калитку, внимательно оглядел приезжих, спросил, - сколь вас будет? Двое всего? Ладно, айдате за мной, авось, да уместитесь.

- А лошаденку куда пристроить? Не на улице же бросать, - взмолился Серафимыч.

- Позже распрягу ее и под навес поставлю, могу и овса подсыпать, коль винцо добрым окажется, пойдем, пойдем, - и отворил низкую дверь в избу.

Там и впрямь некуда было яблоку упасть: на лавках вдоль стен, на вместительной русской печи, стоящей посреди избы, даже на полу на каких-то овчинах, ветхом тряпье сидели и лежали люди. На большом столе возле окна стоял фонарь с огарком свечи, дававшей тусклый свет. В помещении витала нестерпимая духота от жарко натопленной печи и массы скопившихся человеческих тел; к тому же вонь от овчин, исподнего белья, портянок, сапог стояла такая, что хоть нос тряпкой затыкай. Путники, собравшиеся на постоялом дворе, уже приготовились ко сну и сейчас, позевывая и почесываясь, неприязненно глядели на вновь вошедших.

- Спаси Господь, - низко поклонился с порога Серафимыч, - счастливо вечерять честному народу. Просим прощения, что потревожили постояльцев, - и снова низко поклонился.

Лишь Яшка, стоявший позади него, не проронил ни слова и даже шапку не снял с головы, а только презрительно морщил нос. Кто-то из дальнего угла заворчал на хозяина, мол, и так ногу поставить некуда, а он еще двоих притащил. Но в это время отворилась дверь, впустив клубы морозного воздуха, и на пороге показался караульный все с той же дубиной в руках. Он бесцеремонно ткнул Яшку Ерофеича в грудь и проговорил:

- А вот и признал я тебя, аспида, - и с этими словами замахнулся на него дубиной.

Яшка успел увернуться, кинулся через чьи-то ноги в середину комнаты, запнулся, упал, зацепил стол, перевернув при том фонарь, свеча погасла, и в полной темноте, перекрывая возмущенные крики и вопли собравшихся, явственно слышался рев караульного:

- Убью гада! Вспомнил я тебя! Вспомнил!

Если бы не темнота, то он наверняка бы размозжил Яшке голову, но тот успел на ощупь пробраться за печь и там притаился. Лишь вахмистр Серафимыч, которого в темноте зацепил караульный своей дубиной, жалобно причитал и всхлипывал:

- Не убивайте, братцы, я не при чем тут. Это он все, он...

5.

Когда возок поручика Кураева подъехал к постоялому двору, путники еще с улицы услышали доносившиеся из избы крики и шум свалки.

- Может, разбойники те на них наскочили? - прислушиваясь, спросил Ивана поручик и быстро выпрыгнул на землю, держа в руках заряженный пистолет. Эй, ребята, - обратился он к своим ординарцам, - держите пистоли наготове и прикрывайте нас сзади, - и быстрым шагом пошел на постоялый двор. Иван шагал следом, едва поспевая за офицером.

- Я с вами, - предупредил он на всякий случай Кураева.

- Да, конечно, - отозвался тот и рванул на себя ручку двери. Один из ординарцев догадался захватить с собой дорожный фонарь и посветил им. На крыльцо, дико воя, вывалился вахмистр Серафимыч, держась рукой за разбитое в кровь лицо. Увидев направленное на него дуло пистолета, в страхе повалился на колени, запричитал:

- Не убивайте, помилуйте, детки малые дома остались!

- Кто таков будешь? - грозно спросил его Кураев.

- Вахмистр казачий Чесноков, - ответил тот и рассмотрел стоящего перед ним офицера. - Ваше высокородие, заступитесь, меня туточки не убили едва, а за что и не ведаю.

В это время к двери на четвереньках подполз Яшка Ерофеич и попытался юркнуть мимо офицера на улицу. К нему подскочил караульный и огрел дубиной по спине. Яшка громко застонал и схватил Кураева за ноги, потянул на себя.

- Стой! - громко крикнул тот и пальнул в воздух из пистолета. - Взять его, - указал он ординарцам на караульного, размахивающего дубиной. Солдаты ловко подшибли того под ноги и мигом скрутили руки за спиной, поставили перед поручиком. - Кто хозяин? Рассказывай все, как есть.

- Я хозяин, - в страхе выпучив глаза, отозвался караульный, изрядно напуганный. - А чего тут рассказывать? Сам ничегошеньки не понял. Сперва эти зашли, - ткнул рукой в сторону вахмистра и скулившего на полу Яшки, - а потом Федька Захаров с дубиной заскочил и айда его крестить...

- Ясно, - остановил его поручик, - ты Федька?

-- А кому еще быть, - сипло согласился караульный, - я и есть.

-- Почему драку начал?

- Признал я аспида этого, - кивнул он на Яшку, - лихоимец он. Два года назад приехали мы с брательником моим на ярмарку в Ирбит, так он нас до нитки обобрал, обчистил, весь товар наш описал, и нас пустыми домой отправил. На всю жизнь его морду поганую запомнил и поклялся убить, коль встречу когда. Змеюка подколодная! - добавил он и попытался пнуть Яшку .

- Ты мне это дело брось, - погрозил ему пистолетом Кураев, - а ты чего скажешь? - обратился к Яшке.

-- В гошпиталь мне надо, - простонал тот, держась рукой за спину, - не иначе как ребрышки все поломал. Как бы не помереть по дороге.

-- Вот хорошо бы было, - хмыкнул караульный.

-- Молчи, дурак, - перебил его Кураев, - на каторгу пойдешь, коль и в самом деле помрет.

-- Из-за этого гада да на каторгу? - удивился тот. - Ему, значица, воровать можно, а мы молчи, как мыши в норе?

-- Напраслину он на меня возводит, - прохныкал Яшка, - служба у меня такая, чтоб за порядком на ярмарке следить.

- А тут как оказался, - продолжал выспрашивать поручик.

- Так арестанта в Тобольск везли, а он убег от нас по дороге... - Тут он поднял глаза и увидел стоящего рядом с Кураевым Ивана Зубарева, и радостно заулыбался, потянулся рукой к нему. - Да вот он сам и будет, ваше благородие.

- Кто будет? - не сразу понял Кураев, оглянувшись на Ивана.

- Он, арестант наш, - Яшка даже про боль в спине забыл, - да вы вахмистра спросите, коль мне не верите. Ну, Серафимыч, этого арестанта велено нам было в острог свести?

- Его самого, - недружелюбно подтвердил вахмистр.

- Вот оно как получается... - покачал головой поручик, в упор глядя на Ивана. - Выходит, что ты главный разбойник и есть?

-- Не подходи! - крикнул Иван, взводя курок, и наставил в грудь поручику пистолет. - Выстрелю! Как есть стрельну, - и попятился на крыльцо.

- И что с того? - криво усмехнулся тот. - Меня, допустим, убьешь, а потом как? Они тебя забьют до смерти, не сбежишь уже. Отдай лучше добром пистолет, - протянул к растерявшемуся Ивану спокойно руку. Тот чуть помедлил и со вздохом вернул пистолет Кураеву. - Так-то оно лучше, проходи в избу, видать и дальше нам вместе ехать придется. Судьба. От нее не убежишь.