Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

"Ничего себе, затруднительное! Ему каторжные работы грозят, а это такое сверхзатруднительное положение, что врагу не пожелаешь".

Но в любом случае графу следовало дать ответ, поскольку посыльный сообщил, что заглянет к нему завтра с утра. Кураев несколько раз прошелся по комнате, прикидывая, что бы написать Гендрикову, дабы и правила приличия соблюсти, и самому в то щекотливое дело с тобольским купеческим сыном не встревать окончательно. Однако, несмотря на все старания, поручик так и не смог придумать, как ему лучше дать ответ, решил отложить данный вопрос до ночи, тем более, что вечером он должен был явиться к канцлеру Бестужеву по неотложному делу. Может, к тому времени что-то и прояснится.

Канцлер в тот вечер оказался крайне сумрачным и, как показалось Кураеву, весьма постаревшим.

- Подам в отставку, - раздраженно проговорил он, как только Гаврила Андреевич устроился на обычном своем месте возле камина, - сил моих больше нет воевать с ними. - Кураев почтительно промолчал, понимая, что лучше ни о чем не спрашивать, а Алексей Петрович сам, коль сочтет нужным, выскажется по поводу своих неудовольствий. Так и вышло. Чуть помолчав, канцлер доверительно сообщил:

- На днях письмо из Вены получил, в котором намекается на их союз с Версальским двором. Каково?

Кураев не знал, что на это ответить, и сделал сокрушенное лицо, скорбно качнул головой, потом высказался неопределенно:

- Знать, пора пришла...

- Это как понимать? - сверкнул в его сторону глазами Бестужев. - Пора пришла мне в отставку подавать?

- Простите, но не это имел в виду.

- Э -э -э... Тебе, поручик еще служить да служить, всякого повидать придется. Не смотри на нас, стариков, мы свое отжили, иное время настает. Ты вот что, в Москву готовься ехать на этой неделе, о времени отдельно сообщу. Государыня на богомолье в Троицкую лавру собирается, а потому надобно проследить, кто к ней по дороге пристанет.

- Из наших? - уточнил поручик.

- За нашими пусть Шурка Шувалов глядит, а у меня известие имеется, что кой-кто из иностранных дипломатов накоротке с ней побеседовать желает. Вот за ними и проследи. Понял?

- Чего ж не понять, не впервой.

- Вот и ладно. А ежели услышишь чего там, в Москве, то не забудь и о том доложить. Можешь идти. Готовься к отъезду.

- Ваше сиятельство, - уже направившись к двери, заговорил Гаврила Андреевич, - помните, докладывал вам про Зубарева Ивана, что из Тобольска родом?

- Помню. И что с того? Надо полагать, уже на каторге кандалами звенит? Чего вдруг о нем вспомнилось на ночь глядя?

- От графа Ивана Симоновича Гендрикова послание получил...

- Неужто и он тем каторжником интересуется?

- Гостит он у него в имении. Бежал из-под стражи.

- Не может быть?! - глаза Бестужева моментально засверкали неподдельным интересом. - Может, обознался граф? С чего тот колодник в его имение вдруг заявился?

- Того знать не могу. Но Иван Зубарев, на мой взгляд, человек непредсказуемый.

- Как-как? - переспросил Бестужев.- Непредсказуемый, говоришь? Верно замечено, есть такая порода людей. Непредсказуемая... - и так, и этак покатал он во рту понравившееся словечко. Подошел вплотную к поручику и тихо проговорил, почти прошептал:

- Пренепременно встреться с тем Зубаревым и постарайся, чтоб незаметно выбрался он из Москвы. Найди ему попутчика из верных людей.

- Куда же направить его? Обратно в Сибирь? - Кураев несказанно удивился, что канцлер вдруг проявил необычайный интерес к купеческому сыну и хочет помочь тому скрыться от правосудия.

- В Сибирь он всегда успеет, - хохотнул неожиданно развеселившийся Алексей Петрович, - присоветуй ему в Польшу направиться, к старообрядцам в их поселения. А там пусть сыщет Мирона Нескорова. Найдет, найдет, успокаивающе поднял вверх ладонь канцлер, увидев, что поручик собирается что-то спросить у него. - Не может быть, чтоб таковский человек, как этот купецкий сын, да не нашел кого-то там. - И дальше что ему следует делать?

- А вот того тебе знать не следует, любезный, - ухватил Кураева за локоть канцлер. - Для тебя же лучше, - добавил, увидев, как тот нахмурился. - Наше дело такое, что одному лучше много не знать. Поровну меж всеми делить, чтоб каждый кусочек из всего знал, а все вместе лишь тот, кто сверху за всем тем наблюдает, - направил указательный палец себе в грудь.

- Будет исполнено, ваше сиятельство,- поклонился Кураев.

- Надеюсь, - живо откликнулся тот.- И не забудь, пусть непременно найдет в раскольничьих поселениях Мирона Нескорова. И вот еще что, голубчик, выбрось в огонь послание от графа. Сделаешь? - почти просительно проговорил Бестужев. Кураев молча кивнул и вышел.

Когда Гаврила Андреевич, встретившись с Зубаревым в имении графа Гендрикова, сообщил ему, что в скором времени Иван отправится в южные порубежные города, где проживают уже долгое время старообрядцы, бежавшие еще во времена правления Петра Алексеевича из России, у Ивана чуть глаза на лоб полезли.

- Чего я там позабыл-то, в тех краях?- раскрыл он рот от изумления.

- Так надо, - не стал вдаваться в объяснения Кураев. - В Сибири тебя уже ищут, а вот в Малороссии вряд ли станут.

- Можно и в Москве переждать до поры, - попробовал предложить нечто среднее Иван, но поручик и слушать не хотел.

- Или едешь, куда сказано, или... отправляйся на все четыре стороны, и ко мне больше не обращайся. К тому же, - добавил он таинственным шепотом, поручение тебе будет особое. Хочешь службу сослужить отечеству своему?

- Ага, - согласно кивнул Иван.

- Найдешь в тех раскольничьих поселениях Мирона Нескорова, а он уже дальше направит тебя.

13

... В конце лета, на Успение, через Серпуховскую заставу по направлению на город Тулу проехала ничем не приметная повозка, запряженная парой добрых коней. Статный вид и упитанность породистых рысаков - единственное, что отличало ту повозку от прочих, направляющихся в южные пределы необъятной Российской империи. В повозке находились сержант из города Глухова Роман Галактионович Замахаев и Иван Васильевич Зубарев, одетый в солдатскую форму и вписанный под чужим именем в подорожную сержанта. Кони и повозка были выделены им из личной конюшни графа Гендрикова, на чем настоял поручик Кураев, принимавший непосредственное участие в отъезде из Москвы Ивана Зубарева.

- Куда еще дальше? - всхлипнул Иван. - И так чуть не край земли. - Он плохо представлял, что находится дальше за теми землями: то ли армяне живут, то ли немцы, а может, и совсем не известная ему нация. Но спорить с поручиком он долго не мог, тот подавлял его своей жесткой и непререкаемой волей, да и вообще не оставлял выбора. Потому, поахав и поохавши вволю, Иван-таки согласился, заметил, как облегченно вздохнул Гаврила Андреевич.